Сказка

Во вторник в десять утра я был на практических занятиях по химии. Нас разделили на группы по четыре человека, одели в резиновые халаты и перчатки, и мы определяли температуру кипения ацетона. В кабинете было довольно тихо, если не считать бормочущих голосов, поэтому звук моего мобильного телефона, когда он зазвонил в заднем кармане, прозвучал очень громко. Мистер Акерли посмотрел на меня с неодобрением. «Сколько раз я должен повторять вам: выключайте…»

Я достал телефон из кармана и увидел на экране: «БОУДИЧ». Игнорируя слова Акерли, я скинул перчатки, вышел из кабинета и ответил на звонок. Голос мистера Боудича звучал напряжённо, но спокойно.

— Чарли, кажется у меня сердечный приступ. Вообще-то, я в этом не сомневаюсь.

— Вы звонили…

— Я звоню тебе, так что молчи и слушай. Есть один адвокат. Леон Брэддок из Элджина. Под диваном ты найдешь бумажник. Всё остальное, что тебе понадобится, также лежит под диваном. Ты понял? Под диваном. Позаботься о Радар, и когда ты всё узнаешь, решишь… — Он ахнул. — Блядь, как же больно! Как серпом по яйцам! Когда всё узнаешь, решишь, что с ней делать.

Вот и всё. Он отключился.

Дверь в кабинет химии открылась, когда я набирал 911. Мистер Акерли вышел и спросил, какого чёрта я делаю. Я отмахнулся от него. Оператор 911 спросила: в чём заключается чрезвычайная ситуация? Я ответил ей и назвал адрес, пока мистер Акерли стоял рядом с открытым ртом.

5

Вероятно, это была самая быстрая поездка на велосипеде в моей жизни; я гнал, стоя на педалях и не смотря по сторонам. Раздался гудок, завизжали шины, и кто-то выкрикнул: «Смотри, куда прёшь, тупой дебил!»

Как бы я ни спешил, парни из «скорой» опередили меня. Когда я свернул за угол Пайн и Сикамор, выставив в сторону ногу и шаркая подошвой по тротуару, чтобы не упасть, «скорая» как раз отъезжала с мигающими огнями и воем сирены. Я обошёл дом. Прежде чем я успел открыть кухонную дверь, Радар вылетела через собачью дверцу и впечаталась в меня. Я опустился на колени, чтобы ей не пришлось прыгать, напрягая свои хрупкие больные бёдра. Она скулила, тявкала и лизала моё лицо. Она понимала, что случилось что-то плохое — даже не пытайтесь убедить меня в обратном.

Мы зашли внутрь. На столе я увидел пролитую чашку кофе, а стул, на котором мистер Боудич всегда сидел (забавно, как мы выбираем себе место и потом придерживаемся его), был опрокинут. Плита всё ещё включена, старомодная кофеварка была слишком горячей, чтобы дотронуться, и пахло горелым, словно при химическом эксперименте. Я выключил конфорку и с помощью прихватки переставил кофеварку. Пока я этим занимался, Радар ни на секунду не покидала меня, прижимаясь плечом к ноге и тыкаясь головой в колено.

На полу у входа в гостиную лежал календарь. Легко представить, что произошло. Мистер Боудич пил кофе за кухонным столом, кофеварка грелась на плите для следующей порции. В его груди ударил молот. Он пролил кофе. Стационарный телефон находится в гостиной. Он встаёт и идёт туда, опрокидывая стул, пошатывается и срывает календарь со стены, пытаясь удержать равновесие.

Ретро-телефон лежал на диване. Там же упаковка с надписью «Папаверин», который, как я предположил, ему ввели перед тем, как увезли. Я сидел на раскладном диване, поглаживая Радар и почёсывая её за ушами, что раньше всегда успокаивало её.

— С ним всё будет хорошо, девочка. Вот увидишь, всё будет хорошо.

Но на случай, если нет, я заглянул под диван. Где, по словам мистера Боудича, я найду, всё что мне понадобится. Там лежала кобура с револьвером на ремне с кончо. Также связка ключей и бумажник, который я никогда раньше не видел. И старый кассетный диктофон, который я уже видел на одном из пластиковых ящиков из-под молока на третьем этаже. Через крышечку диктофона я увидел внутри кассету «Радио Шэк». Либо он что-то слушал, либо записывал. Я сделал ставку на второй вариант.

Я засунул ключи в один карман, а бумажник в другой. Я бы положил бумажник в свой рюкзак, но он остался в школе. Остальные вещи я отнёс наверх и оставил в сейфе. Перед тем, как закрыть дверь и крутануть циферблат, я опустился на колено и погрузил руки в золотые гранулы. Позволяя им просачиваться сквозь пальцы, я задался вопросом: что с ними будет, если мистер Боудич умрёт?

Радар скулила и лаяла у подножия лестницы. Я спустился вниз, сел на диван и позвонил папе, рассказал ему, что произошло. Папа спросил, что с мистером Боудичем.

— Не знаю. Я его не видел. Собираюсь в больницу.

На полпути через проклятый мост зазвонил мой телефон. Я заехал на парковку возле «Зип Маркета» и ответил. Это была Мелисса Уилкокс. Она плакала.

— Он умер по пути в больницу, Чарли. Его пытались вернуть к жизни, испробовали всё, но инфаркт был слишком обширным. Мне жаль, мне очень жаль.

Я пробормотал, что мне тоже. Взглянул на витрину «Зип Маркета». Вывеска оставалась неизменной: тарелка с горкой жареной курицы, которая была ЛУЧШЕЙ В СТРАНЕ. Мне на глаза навернулись слёзы и буквы вывески расплылись. Мистер Зиппи увидел меня и вышел на улицу. «Ты в порядке, Чолли?»