Сказка

Эрис оставили для другого противника. Было много парирований, но никаких сильных ударов. Потом они отступили, и их место заняла следующая пара. Все шло размеренно, с большим количеством выпадов, взмахов и отбитых ударов, но без криков «уложи его» или «убей своего врага». Стукс и Фремми, правда, получили взбучку от одного из ночных солдат за лень. Судя по тому, как спокойно они это восприняли, я подумал, что это было не в первый раз.

Глаз сразился с Томом, Бернд — с Бултом, и в конце концов остались только я и Аммит. Я предполагал, что Аарон видел толчок, которым Аммит свалил меня на беговой дорожке, и хотел, чтобы последними стали именно мы. Или, возможно, это увидел Келлин оттуда, где он скрывался, прежде чем выйти на поле.

— Посохи! — крикнул Аарон. Боже, как я ненавидел этот жужжащий голос! — Вы двое! Берите посохи! Посмотрим, что у вас получится!

Аммит держал свой посох за один конец, готовясь к нападению. Он улыбался. Я взялся за свой посередине, чтобы парировать удар — по крайней мере, в начале. Аммит участвовал и тренировках раньше и не ожидал никаких неприятностей от новичка. Может быть, он был прав, но может, и нет. Скоро увидим.

— Убей своего врага! — на сей раз это выкрикнул Келлин.

Аммит без колебаний бросился на меня, покачиваясь из стороны в сторону на своих кривых ногах и надеясь зажать меня между столиком с напитками и корзиной с посохами, которые предыдущие соперники сложили после поединков. Подняв свой посох, он со всех сил опустил ее вниз, явно стремясь вызвать у меня сотрясение мозга или что-нибудь похуже. В том, чтобы устранить меня, был определенный смысл. Его, может быть, накажут, зато поголовье узников снова сократится до тридцати, а это значит, что главный турнир будет отложен до тех пор, пока не найдутся еще два целых человека. Возможно, он даже хотел спасти этим своих товарищей, но я в это не верил. Просто по какой-то причине Аммит решил, что я ему не нравлюсь.

Полуприсев, я поднял свой посох, и удар пришелся по нему, а не по моей голове. Я вскочил с корточек, оттолкнул его посохом и отбросил назад. Смутно слыша взрыв аплодисментов из вип-ложи, я выскочил из промежутка между корзиной и столом, оттесняя его на открытое место, где я мог использовать ту скорость, которая у меня была. Конечно, я был не таким уж быстрым, но куда быстрее Аммита с его кривыми ногами.

Он пытался ударить меня в левый бок, потом в правый. Теперь, когда меня не сковывала теснота, я легко парировал эти удары. И я был зол на него, очень зол. Так же, как на Кристофера Полли, когда сломал ему одну руку, избил его, а потом сломал вторую. Как я злился на отца, когда он начал пить после смерти моей матери. Я ничего ему не говорил и никому (почти никому) не жаловался на его пьянство, но выражал свою злость другими способами. Кое-что я вам рассказал, но о другом мне слишком стыдно вспоминать.

Мы медленно ходили кругом по траве, переступая ногами, наклоняясь и делая обманные движения. Заключенные молча наблюдали за нами. Келлин, Аарон и другие ночные солдаты тоже смотрели молча. Болтовня в вип-ложе стихла. Аммит начал тяжело дышать и уже не так быстро управлялся с палкой. Улыбаться он тоже перестал, и это было хорошо.

— Давай, — сказал я. — Иди сюда, ты, бесполезный ублюдок. Давай посмотрим, что ты можешь сделать.

Он бросился вперед, подняв посох над головой. Одной рукой я перехватил свой посох пониже и ткнул концом ему в живот, чуть выше паха. Удар, который он нанес, пришелся мне по плечу, заставив его онеметь. Но я не отстранился. Я отбросил свой посох, выбросил левую руку наискось вверх и выхватил посох у него из рук. Потом ударил им его в бедро, отступил назад и ударил туда же второй раз, вложив в этот удар такую силу, словно его траектория соединилась с силовой линией, идущей через правую сторону поля.

Аммит вскрикнул от боли.

— Все! Хватит!

Мне было наплевать, что он там кричит. Я снова замахнулся и ударил его по руке. Он повернулся и бросился бежать, но у него перехватило дыхание — да еще эти кривые ноги. Я посмотрел на Келлина, который пожал плечами и махнул в сторону моего противника, как бы говоря «делай с ним что хочешь». Во всяком случае, я понял это так. Я побежал за Аммитом. Мог бы сказать вам, что думал о его ударе по плечу и о том, как люди в ложе смеялись, когда я упал. Мог бы сказать, что мстил ему за то, что Джая споткнулась об меня и растянулась на земле. Мог бы даже сказать, что делал это для того, чтобы в будущем никто из них не связывался бы со мной. Но все это было не так. Никто из остальных не проявлял ко мне ни малейшей враждебности, за исключением, может быть, Глаза, и то до того, как он узнал меня получше.

Я просто хотел преподать этому чуваку урок.

Мой посох дважды как следует врезал ему по заднице. Второй удар швырнул его на колени.

— Хватит! Хватит! Я сдаюсь!