Сказка

— Черт возьми, Рид! — Теперь в его голосе звучала легкая паника. Может быть, потому, что я был его лучшим нападающим, или, может быть, потому, что это восстание происходило на глазах у остальной команды. — Вернись сюда! Победители никогда не сдаются, а лодыри никогда не выигрывают!

— Тогда называй меня неудачником, — сказал я.

Я спустился по лестнице в раздевалку и переоделся. Это был конец моей бейсбольной карьеры в средней школе Хиллвью, и сожалел ли я об этом? Нет. Сожалел ли я о том, что подвел своих товарищей по команде? Немного, но, как любил повторять тренер, в команде нет «я». Им придется обходиться без меня. У меня были другие дела, о которых нужно было позаботиться.

6

Я достал почту из ящика мистера Боудича – ничего личного, обычный мусор – и вошел через заднюю дверь. Радар не могла запрыгнуть на меня, наверное, у нее был плохой день, поэтому я осторожно взял ее за передние лапы, поднял и положил их себе на талию, чтобы погладить ее по запрокинутой голове. Я приложил несколько капель к ее седеющей морде для пущей убедительности. Она осторожно спустилась по ступенькам крыльца и занялась своими делами. Она еще раз окинула оценивающим взглядом ступеньки крыльца, прежде чем подняться по ним. Я сказал ей, что она хорошая девочка и тренер Харкнесс гордился бы ею.

Я несколько раз подбросил ей писклявую обезьянку и сделал несколько снимков. В ее корзинке для игрушек были и другие пищалки, но обезьянка явно была ее любимицей.

Она последовала за мной на улицу, когда я пошел убирать упавшую лестницу. Я отнес ее к сараю, увидел на двери тяжелый навесной замок и просто поставил ее под карниз. Пока я это делал, Радар начала рычать. Она сидела на корточках в двадцати футах перед запертой на висячий замок дверью, прижав уши и сморщив морду.

— В чем дело, девочка? Если туда забрался скунс или сурок, я ничего не могу с этим поделать...

Из-за двери донеслось царапанье, за которым последовал странный чирикающий звук, от которого волосы у меня на затылке встали дыбом. Этот звук издавало не животное. Я никогда не слышал ничего подобного. Радар залаяла, затем заскулила, а затем попятилась, все еще прижимаясь животом к земле. Мне самому захотелось попятиться, но вместо этого я постучал в дверь тыльной стороной кулака и стал ждать. Там никто не ответил. Я мог бы списать эти звуки на свое воображение, если бы не реакция Радара, но в любом случае я ничего не мог с этим поделать. Дверь была заперта, а окон не было.

Я еще раз хлопнул по двери, надеясь, что этот странный звук повторится. Этого не произошло, поэтому я пошел обратно к дому. Радар с трудом поднялась на ноги и последовала за мной. Я оглянулся один раз и увидел, что она тоже смотрит назад.

7

Некоторое время я играл в обезьянку с Радар. Когда она легла на линолеум и посмотрела на меня взглядом, который говорил: «Я устала», я позвонил своему отцу и сказал ему, что бросил бейсбол.

— Я знаю, — сказал он. — Тренер Харкнесс уже звонил мне. Он сказал, что стало немного жарко, но он готов вернуть тебя при условии, что ты извинишься сначала перед ним, а затем перед всей командой. Потому что ты их подвел, как он сказал он.

Это было раздражающе, но и забавно.

— Папа, это был не финал штата, просто тренировка в спортзале. И он вел себя как придурок.

Хотя я привык к этому; мы все привыкли. Фотография тренера Х. могла бы быть рядом с Диком в словаре.

— Значит, никаких извинений, я правильно понял?

— Я мог бы извиниться за то, немного психанул, потому что это было не так. Я думал о мистере Боудиче. И Радар. И этом доме. Дом не разваливается пока, но готов к этому. Я мог бы многое сделать, если бы у меня было время, и теперь оно у меня есть.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это, затем он сказал:

— Я не уверен, что понимаю, почему это кажется тебе необходимым. Забота о собаке, как я понимаю, это мицва[40], но ты перепутал Боудича с Адамом.

И что я должен был ответить? Собирался ли я сказать своему отцу, что заключил сделку с Богом? Даже если бы он был достаточно любезен, чтобы не смеяться (он, вероятно, рассмеялся бы), он сказал бы мне, что такого рода мышление лучше оставить детям, евангелистам и наркоманам, смотрящим кабельные новости, которые действительно верят, что какая-то волшебная подушка или диета излечат все их болезни. В худшем случае он может подумать, что я пытаюсь претендовать на трезвость, которую он так усердно поддерживал.

Было и кое-что еще: это было личное. Моя фишка.

— Чарли? Все еще там?

— Я здесь. Все, что я могу сказать, это то, что я хочу сделать все, что в моих силах, пока он снова не встанет на ноги.

Папа вздохнул.

— Он не ребенок, который упал с яблони и сломал руку. Он старый. Он может никогда больше не встать на ноги. Ты думал об этом?

Я этого не делал и не видел никаких причин начинать.

— Ты знаете, что говорится в вашей программе – день за днем.

Он усмехнулся.

— Мы также говорим, что прошлое — это история, а будущее — тайна.

— Хорошая мысль, папа. Итак, мы разобрались с бейсболом?