Сказка без чудес

— Приказываю! — рокотал между тем Курганов. — Завтра… нет, сегодня же к концу рабочего дня, вместе с минэкономразвития, подготовить соображения по инвестиционному проекту. Не какую-нибудь показушную дрянь, из пальца высосанную. Как давеча, когда вы под видом грандиозного вложения инвестиций в промышленность мне цех по заправке баллонов сжиженным бытовым газом для населения впарили. Сарай с собачью будку величиной открывать в торжественной обстановке, с разрезанием ленточки, заставили. Настоящий инвестиционный проект! Чтобы о нём, вашу мать, все федеральные СМИ протрещали! А то мотаетесь все скопом по десять раз в году по разным экономическим форумам, заграницам да сочам, пьёте и жрёте, развлекаетесь там за казённый счёт, а на выходе — шиш! Ни одного путного контракта не то, что с зарубежными партнёрами — с соседними областями не заключили!

Вице-губернатор хмурилась, кивала скорбно — что есть, дескать, то есть!

А Курганов продолжал бушевать:

— Я, разэдак вас так, на те деньги, что вы наворовали за эти годы, в виде взяток нахапали под моим крылышком, заставлю не виллы на средиземноморском побережье покупать, а новые предприятия здесь, на территории Южно-Уральской области, открывать! Лично, в душу вашу мать, будете инвестировать краденые бабки в экономику региона!

— Будет исполнено! — ответила по-военному чётко Барановская.

А сама не без ехидства подумала: «Эк тебя, Алборисыч, подпёрло то! А насчёт бабок наворованных — с себя и начни. Небось, на деньги, тобой притыренные, пару заводиков построить можно!»

Однако, как ни крути, а команду губернатора исполнять придётся, — размышляла Надежда Игоревна, шествуя вальяжно по коридору Дома Советов к своему кабинету. И соображения по инвестиционному проекту до вечера, хоть тресни, представить. Из пальца, или ещё, из какого… хи-хи… места высоси, а — вынь да положь!

6

Адвокатская контора Емельянова располагался в огромном шестнадцатиэтажном строении, внешние стены которого были облицованы чёрным стеклом, отчего высотка эта напоминала кладбищенский обелиск. Некогда, помнил Дымокуров, в этом районе располагалась лесопосадка, довольно неухоженная и замусоренная, впрочем. Теперь же от корявых, стойких к суховеям и степным морозам карагачей, зарослей акации и дикого торна следа не осталось. Всё пространство вокруг здания было закатано в асфальт, и плотно уставлено раскалёнными под безжалостным июльским солнцем автомобилями.

В огромном, как вокзальный зал ожидания, прохладном благодаря кондиционерам, вестибюле, охранник в чёрной униформе, глянув мельком на бумажку, в которой чётким, каллиграфическим почерком Василисы Митрофановны был написан номер офиса, кивнул равнодушно в сторону лифта, бросив сквозь зубы: «Шестой этаж». Чувствовалось, что посетители, типичные провинциалы, не вызвали у него ни уважения, ни настороженности.

Мэтр, обряженный по адвокатской моде в совсем не летний тёмный, траурный костюм, в белой рубашке и красном галстуке — «бабочке», встретил их самолично, и, не перепоручая секретарше, поддерживая бабу Ягоду под локоток, препроводил в свой кабинет.

Меблировка здесь соответствовала внешности хозяина. Тяжёлый, красного дерева, обшитый зелёным сукном, письменный стол, резные, с позолотой и высокими спинками, кресла, шкафы под потолок, уставленные толстенными сводами законов и папками-скоросшивателями с документами — всё свидетельствовало об основательности, незыблемости, надёжности и преемственности многих поколений старой гвардии стряпчих.

И вежливость, с которой встретил хозяин кабинета клиентов, была вовсе не суетливой, не заискивающей, а вальяжно-снисходительной. Вежливость делового человека, хорошо знающего себе цену. И цена эта, если судить по антикварной мебели, по картинам, развешенным по стенам, явно подлинникам, а не ширпотребовским копиям, многочисленным дипломам и официальным благодарственным письмам в рамках с золотыми гербовыми печатями, была довольно высокой.

Глеб Сергеевич, будучи в курсе родословной адвоката, исподтишка присматривался к нему, стараясь уловить то, что хотя бы внешне объединяло мэтра с визитёрами. Однако ничего общего, кроме разве что правильных, но чуть крупноватых, черт лица, будто из гранита высеченных, да высокого роста, не подметил. Однако это ещё не говорило ни о чём. Ведь сам Дымокуров был совсем не высок, да и статью царственной тётушки, Василисы Митрофановны, не отличался.