Сказка без чудес

— Был подозрительный. Старикашка. Маленький, плюгавенький, невидный такой из себя… Всё хвастался, что, дескать, ветеран труда он, а потому проезд у него бесплатный. В доверие втирался. Да, молодая женщина с ребёночком на руках была. Она ещё мне сесть помогала…

— Стоп, мамаша! — насторожился майор. — С этого места давайте подробнее. Что за женщина — возраст, приметы? Вы мордашку ребёнка видели? Он плакал, вообще, признаки жизни какие-то подавал?

— Окстись, милай, — испуганно замахала на него руками старушка. — Нешто, какая мать с мёртвым дитём разъезжать в автобусах станет?! — А потом, помолчав задумчиво, сказала, округляя глаза от ужаса: — А ведь и впрямь, гражданин-товарищ начальник, ваша правда. Ребятёнок-то всё дорогу помалкивал… И это… признаков-то… не подавал! Неужто, и впрямь — покойничек?!

Полицейский крякнул с досады:

— Не про то вы, мамаша, подумали. — И, пошарив в кармане кителя, достал связку ключей, повернулся на стуле, повозившись минуту, распахнул тяжёлую дверцу сейфа у себя за спиной. Извлёк из нутра толстенный альбом, положил перед собой на столе, принялся листать неторопливо, посапывая сосредоточенно.

Страницы альбома были сплошь заклеены цветными и чёрно-белыми фотографиями каких-то людей, в анфас и в профиль. Найдя нужное место, майор перевернул альбом в сторону бабы Ягоды, ткнул пальцем в одно из фото:

— Часом, не эта мамаша с ребёночком рядом с вами сидела?

Старушка принялась вглядываться сосредоточенно.

На снимке молодая, чернявая, бровастая, закутанная в тёмные одежды, похожая на горянку женщина была уже без ребёнка.

— Кажись, и впрямь она, — кивнула баба Ягода. — Я ещё обратила внимание — на мегаметанку похожа. А мегаметане, они к старикам почтительные… неужто у неё на ребёночка рука поднялась?!

— Да ничего с ребёночком не стряслось, будет вам, — поморщился полицейский. — Небыло при ней никакого ребёночка!

— Дык… как же?! — изумилась старушка.

— Профессиональная воровка-карманница это. Кличка — Мадонна. Цыганка по фамилии Хлебникова. Дважды судимая. Из ширмачей. — И пояснил для непосвящённых. — Ширмачи — это те, кто сумочки да одежду под прикрытием режут. Кто-то, например, плащ или пиджак, вроде жарко ему, на руку накидывает. И как ширмой, прикрываясь, бритвой орудует. К портмоне подбирается. А у Мадонны такая ширма — дитё. Тем более, в случае чего — мамашу с грудничком в последнюю очередь заподозрят.

— Так как же ей не стыдно — на такое поганое дело ребёнка с собой таскать! — возмутилась баба Ягода.

— Да не ребёнок у Мадонны, муляж. Кукла перепелёнутая… э-э… тьфу, чёрт, запеленатая!

— Ну, слава те Господи! — выдохнула с облегченьем старушка.

А Глеб Сергеевич заявил в свою очередь веско:

— Вот и хорошо. Умеют же наши органы работать, когда захотят! Преступление, считай, раскрыто. Личность карманницы установлена, осталось лишь задержать воровку, и похищенное изъять!

Майор захлопнул альбом, почесал коротко стриженую, ёжиком, «соль с перцем», макушку:

— Тут, граждане потерпевшие, серьёзная закавыка имеется. Чтобы щипача к уголовной ответственности привлечь, его надо с поличным брать. С лопатником, бумажником, то есть, краденным в руках — с вещественным доказательством. А поскольку этого не произошло, то ничего мы нашей барышне, Мадонне, предъявить не сможем. Она от всего отопрётся. Дескать, я — не я, и лошадь не моя. И не смейте клеветать на честную женщину!

— Так она же у вас в картотеке, — подал голос Глеб Сергеевич, — как… э-э… профессиональная воровка!

— Ну и что? Хлебникова скажет, что прочно встала на путь исправления после последней судимости. И покончила с преступным прошлым! И мы на то ничем возразить ей не сможем. Да и… — полицейский указал на сейф, — зачем бы мне такую фотогалерею постоянно под рукой держать? Если бы закон позволял, мы б давно всех карманников задержали, да чохом пересажали!

— И правильно! По делам вору и мука! — подхватила баба Ягода. — В старину, я помню, за кражи-то руки отрубали. А кое-где на кол сажали. А конокрадов вообще, поймав, всем селом били смертным боем. Штоб, значит, потом каждому по отдельности за смертоубийство не отвечать…

Василиса Митрофановна бесцеремонно прервала кровожадный исторический экскурс сестры.

— Молчи уж, раззява! В кои-то веки поручили ответственное дело — так нате вам! Проворонила!

Баба Ягода оправдывалась вяло, конфузясь:

— Так они, ловкачи, подмётки на ходу режут! Разе ж за всем уследишь…

Глеб Сергеевич, кашлянув деликатно в кулак, и тем самым обратив на себя внимание майора, улыбнулся ему извинительно, показав глазами на сестёр, — мол, чего от них ждать? Женщины! И поинтересовался вкрадчиво, с ноткой подхалимажа:

— Вы, я вижу, сотрудник опытный. Ветеран органов внутренних дел! Так, может, что-нибудь присоветуете? Неофициально, так сказать, чисто по-человечески. Как нам в этой ситуации поступить?

Полицейский, явно пребывавший в предпенсионном возрасте, вздохнул понимающе: