Сказка без чудес

Уж и сослуживцев из тех, кто помоложе, да не женатых, в доме своём привечал. И в Академию МВД Лизоньку пристроил заочно учиться — думал, там заприметит кого, да дело к свадьбе и сладится…

Ан нет! Влюбилась, незнамо в кого, в мужика, у которого даже паспорта не было!

Хотя, положа руку на сердце, следовало признать: и мастерового отменного, и трезвого да рассудительного, как и грезилось Николаю Петровичу, и красавца на загляденье!

Однако и сомнения крепкие остаются. А тут ещё давеча, третьего дня, к полковнику в кабинет на приём по личным вопросам Рукобратский, краевед местный, человек в районе известный, пожаловал.

И разложил перед ним на столе содержимое своей папочки — ксерокопии старых, некоторые — ещё дореволюционных изданий, газет, с мутными, плохо различимыми фотографиями.

— Вот, — не без торжества в голосе краевед подвинул поближе к начальнику полиции и указал на смазанные распечатки. — Полюбуйтесь, что я раскопал в архивах — и в нашем, районном, и в областном…

Перегудов взял в руки один листочек с отксерокопированным старинным, ещё через «ъ», текстом, и тёмным, будто лицо негра, фотографическим портретом некого мужчины. Впрочем, человека, судя по всему достойного — на груди, затянутой в царский мундир, отчётливо различимы были ордена — георгиевские кресты числом аж чётыре штуки!

Полковник вопросительно глянул на Рукобратского.

— Я наших земляков, уроженцев Зеленоборского района, отличившихся в боях Великой Отечественной войны, разыскивал, — пустился в разъяснения краевед. — Не тех, кого мы знаем и помним, чьими именами улицы в городах и посёлках названы, а неизвестных, забытых. Есть, есть, к сожалению, и такие героические имена!

— Что ж, это дело хорошее, — благостно кивнул начальник полиции. — Если вам какое содействие нужно… по нашим, так сказать, каналам, поможем…

— Да я кое-что и сам разыскал! — воскликнул Рукобратский. — Вот, — протянул он полковнику очередной листочек, — уроженец Зеленоборского района Южно-Уральской, а в то время Чкаловской области, Соломон Кащеевич Ведунов. Награждённый за отличие в боях тремя орденами Славы! Полный кавалер! По статусу приравнен к Герою Советского Союза! О его подвигах на фронте в июле 1943-го года наша областная газета «Чкаловская коммуна» писала. А у нас о нём никто ничего не знает! Вот вам и «никто не забыт, ничто не забыто…»

— Так это же здорово, что вы его нашли, — с энтузиазмом похвалил краеведа полковник, вспоминая между делом, что слышал уже, причём совсем недавно вроде бы, это имя и фамилию — Соломон Ведунов. А потом спросил в свою очередь: — Так он, этот герой, погиб, что ли?

— Да вы подождите, — азартно перебил его Рукобратский. — Тут всё самое интересное только и начинается! — и продолжил взахлёб. — Ведунов этот, как сообщается в заметке, родом из села Колобродово. Вы на его фотокарточку в газете внимательнее посмотрите…

— Да не видно тут ни черта, — посетовал Перегудов.

— Видно, если присмотреться. Лет тридцати. Широкоплечий, волосы светлые. Правильные, волевые черты лица… Орёл, одним словом! А вот, — краевед потянулся, и взял листочек, который уже раньше разглядывал полковник, — полный георгиевский кавалер, герой первой мировой войны, солдат Соломон Перегудов. Четыре креста Святого Георгия — высшая награда для рядового состава. За особую доблесть, проявленную в боях, присваивался. Об этом газета «Губернские ведомости» за сентябрь 1916-го года писала. Гляньте на фотографию…

— Ну-ну, — протянул полковник, дальнозорко отодвинув от себя, и рассматривая на вытянутой руке тёмный, смазанный снимок отважного героя с крестами.

— Тот же человек, вы не находите? — возбуждённо, отчего-то понизив голос, зашептал краевед. — Я это фото сквозь лупу разглядывал. Он самый. Тот, о котором четверть века спустя «Чкаловская коммуна» писала! Широкоплечий, волосы светлые, лет тридцати. И зовут — Соломон Кащеевич Ведунов. Довольно редкое, надо признать, для простого совпадения имя и отчество!

— Да ну, ерунда какая-то, получается, — возразил начальник полиции. — Мало ли у нас геройских семей? И дед, и отец, и сыновья, стал быть, мужики отважные, бойцы знатные. На Руси так испокон веков повелось… Да-а, был народ в прежние времена… нечета нынешним!

— Может, оно, конечно, и так, — вкрадчиво согласился краевед. — А только я думаю: не тот ли это единый в трёх лицах Соломон Ведунов, который вам сейчас с братом-близнецом баньку рубят?

— Какую баньку?! — нахмурился Перегудов.

— Да бросьте, Николай Петрович, — отмахнулся Рукобратский. — О том весь район знает. Подумаешь… Раз вы начальник — так вам и положено. Никто и не возмущается уже, народ попривык…

Полковник только крякнул досадливо. Вот черти! Ничего от них не утаишь!

— Меня другое волнует, — опять перешёл на заговорческий шопот старенький краевед. — Как это один и тот же человек… с героической притом биографией, остаётся… э-э… сто лет спустя всё таким же молодым, крепким, тридцатилетним?

— Разберёмся-я… — протянул неопределённо начальник полиции, ещё не определившийся, как относиться к этим, прямо скажем, довольно интригующим сведениям.