Сказка без чудес

— А чего ж не жить долго, пребывая в ладу с собой и окружающим миром? — пожала плечами тётушка. — Я надеюсь, что на этот раз ты, Глебушка, сделал сознательный выбор. Вот, подожди, через недельку-другую в наш ритм втянешься. Вставать и ложиться не по часам, а по солнышку, месяцы отсчитывать по фазам луны, а не как вы — от зарплаты до зарплаты. Календарь вести по временам года. А не от отпуска до отпуска. Вы, гомо сапиенсы, вечно спешите. Торопитесь повзрослеть, вырасти. Школу закончить. В институт поступить. Жениться. Доработать до пенсии. Бежите, мчитесь со всех ног — вроде бы жить — а на самом деле, всё ближе к смерти…

Дымокуров, много думавший в последние дни примерно о том же, согласился с тётушкой:

— Мне, конечно, нелегко было сразу, просто на веру принять вашу… э-э… реальность, — признался он. — А потом я прочёл в интернете множество научных и не очень, статей, о разных видах человеческих особей, появлявшихся в разное время на нашей планете. И почему бы не допустить, что хотя бы одна из них, отличная от гомо сапиенса, сохранилась, и существует, до сей поры? Если отбросить всяческую ерунду о сошествии инопланетян, их экспериментах по культивированию человека разумного, то всё выглядит довольно убедительно. Без мистики и чудес.

Тётушка глянула на племянника искоса, улыбнулась.

— Да уж, с чудесами у нас напряжёнка. Всё больше руками да горбом работать приходится, хлеб насущный для пропитания добывать. Никаких волшебных палочек, никаких тебе: «По щучьему велению, по моему хотению…». Мотыгу, топор в руки, и вперёд…

— Рукотворные чудеса! — согласился Глеб Сергеевич, и хмыкнул, вспомнив такой «чудесный» для Заповедного бора итог заседания областного парламента.

— А что касается твоего скепсиса в отношении инопланетян… — продолжила Василиса Митрофановна, — вот, представь себе: существует где-то в безбрежных просторах океана затерянный остров. Но это для нас, для современной цивилизации, он затерянный. А дикари, обитающие на острове, даже не подозревают о нашем с тобой, Глебушка, всей цивилизации современной, существовании. Живут в своё удовольствие. Добывают огонь трением, бьют острогой с каменным наконечником рыбу, и в штиль даже отплывают на утлых плотиках, из тростника связанных, на пару сотен метров от берега, оставляя его в пределах видимости. И посему эти островитяне считают себя очень продвинутыми, умными, изобретательными и отважными…

Дымокуров слушал внимательно, уже поняв, к чему клонит его премудрая тётушка.

А та рассуждала вслух:

— Иногда, в хорошую погоду, самые зоркие из дикарей могут разглядеть где-то далеко на горизонте, другую землю. До которой им на убогих плотиках, конечно же, никогда не добраться. А потому островитяне могут только фантазировать о тех недостижимых для них краях и их обитателях. И полагать, что если даже на тех далёких землях и живут какие-то люди, то, во-первых, до нашего острова им ни в жизнь не добраться. А, во-вторых, если такое маловероятное событие когда-нибудь и произойдёт, вооружённое до зубов каменными топорами, кремниевыми ножами, и даже новейшим изобретением — луками со стрелами, племя, легко отобьет любоё нашествие. И, за отсутствием общего врага, дикари на острове мордуются регулярно между собой, меряются писунами, бесконечно выясняя, кто из них сильнее, длиннее, а стало быть, и главнее…

Глеб Сергеевич внимал саркастическим рассуждениям Василисы Митрофановны, и от души веселился.

А тётушка вещала невозмутимо:

— Иногда мимо острова проплывают океанские лайнеры, в небе наблюдаются самолёты, однако наши аборигены считают эти явления миражами. Или чем-то вроде бесплотных духов. Ибо, по их разумению, подобные объекты никак не могут быть творением рук человеческих. И уж тем более, невдомёк бедным и наивным дикарям, что существует где-то такое оружие, как автоматы «Калашникова», пушки, танки и даже межконтинентальные баллистические ракеты… Тебе, Глебушка, эти островитяне человечество в целом не напоминают?

Отставной чиновник застыл на тропе:

— То есть, вы хотите сказать… инопланетяне, то есть, жизнь в Космосе существует?!

Василиса Митрофановна в ответ лишь потаённо хмыкнула, пояснила туманно:

— Сам увидишь… когда-нибудь.

И пошла дальше, постукивая о землю посохом.

Глеб Сергеевич, старательно перешагивая через упавшие ветки и пучившиеся из-под песчаной почвы корни, поспевал следом.

— И всё-таки, — после некоторой паузы продолжил он разговор, — мне непонятна до конца ваша… ну, то есть наша теперь, смею надеяться, функция. Предназначение, так сказать. Бор вот этот вот защищать? Дело, конечно, благородное, но уж больно… э-э… мелковатое перед лицом вечности.

Тётушка вместо ответа остановилась вдруг, посмотрела вверх, в неразличимые за кронами сосен небеса, потом оглянулась вокруг:

— Ты вот, Глебушка, сейчас по этой тропке вполне уверенно радом со мною ступаешь, не споткнулся ни разу…

— Так под ноги смотрю, — пожал Дымокуров плечами.

— А луна между тем давно скрылась, и здесь, в чаще бора, темно, хоть глаз выколи…