Сказка - для светлого ума закваска

А как до тропки она мальчонку довела, так и остановилась: видать, не хотелось ей самой под плевки ступать? А Матвейке чего терять? Домой-то возвращаться надо. Ну он на тропку ту и ступил. Всего шагов пять и прошел, а тут как рядом с ним градина в траву рухнет! «Нет! — думает Матвейка, — от такого града лучше подальше держаться. Вон как градина траву-то прибила! Неужто плевки мои такую тяжесть имеют?» Ну и побежал, как заяц, по тропке той. И тут одна-то градина так Матвейку по плечу шарахнула! У него даже в глазах от боли потемнело: что они, градины-то, из чугуна, что ли, отлиты? Хотел дальше бежать и вдруг... Ноги у Матвейки прямо в землю вросли. Не от боли, не от страха — сами собой. Глянул Матвейка себе на ноги: что это с ними? А это уж и не ноги вовсе... Вместо ног — ствол дерева! А голова, руки, даже уши — ветки да листья на дереве том. Вот какие ему испытания-то переживать выпало!

Стоит он на поляне: дерево деревом и листочками шелестит. Хорошо еще своего лица не видит! Может, там вместо носа — сучок, а вместо глаз — травы пучок? Кто ж он теперь-то? Вдруг видит: возле самых его ног, ну ствола-то, мальчонка маленький копошится. Сам с воробья мальчонка тот, а в руках у самого прутик, что ли? Только не прутик это! Как Матвейку по стволу этот обормот вдарил, сразу смекнул: палка это! И главное: с чего он драться-то надумал? Что тот ему плохого-то сделал? Второй раз уж сильнее ударил! У Матвейки даже потемнело в глазах от боли: ты гляди, сам — воробей, а бьет больно?! Хотел Матвейка обормота того веткой хлестануть, так не дотянешься до коротышки этого! Вон возле самых ног Матвейкиных копошится.

Гляди-гляди, чего это он еще удумал-то? Прыгает?! Вон за ветку ухватился и повис! «Эй, больно же!» — хотелось крикнуть, а голоса нет. Этот обормот на ветке висит, а у Матвейки словно кто из головы пряди волос выдергивает... Ну совсем уж обнаглел... Наконец-то, отцепился. Ох, рано радоваться! Что же он перочинным ножом живого человека режет? Кровь ведь сейчас ливанет?! Ну не кровь — так сок. Одно и то же. Больно-то как! Ну, обормот, ноги бы тебе за такие штучки пообломать следовало. Жаль, что у Матвейки сейчас кулаков не было. А... Еще и на дерево лезешь? Лезь-лезь повыше! Сейчас ветками тебя, словно гусеницу надоедливую, стряхну!

И вот тут Матвейка обомлел: ведь по стволу лез... он сам, Матвейка! Только уж не дерево, конечно, а человек. Точно. Это он сам сегодня и по дереву палкой бил, и ножом кору резал, и на ветке катался... Как же теперь быть-то? Ведь обормота этого с себя стряхнешь — Матвейку прибьешь? «Мать Сыра Земля! Прости меня!» — почему-то подумал Матвейка, а может, и листочками прошелестел то ли от душевной боли, то ли от огромной злобы на самого себя, дурачка двуногого... И тут все пропало: и мальчонка, и ветки... Стоит Матвейка опять на тропке, человек человеком. Как рядышком градина вновь шлепнулась — сразу опомнился. Бежать ведь надо! Чего тут еще ждать? Кинулся Матвейка по тропке, а сам уж под градины попасть опасается. «Сколько же я на землю плевал, что градины так густо ложатся?!» — успел подумать Матвейка, и тут догнала его градина, ударила по другому плечу сзади... и Матвейка снова замер...

Не от страха, а оттого, что снова ногами в землю врос. Думал: опять деревом стал, а тут — хуже! Себя оглядел — весь похолодел. Куст он теперь можжевеловый! Лихорадочно стал соображать: а с можжевельником-то что он сотворил? А как вспомнил, прямо в дрожь кинуло. Сейчас этот обормот придет и дергать из земли его начнет... Хорошо, что тот еще ростом мал, может, еще и не осилит?.. только рядом с можжевельником не малявка появился — великан! Здоровый такой, одни ручищи чего стоят! Такому кустик молодой из земли вырвать — пара пустяков! Точно, вот он за ствол ухватился и теперь прямо тело от ног оторвать пытается. Пусти! Больно же!!! Его самого бы так! Хотя именно его, Матвейку, теперь великан этот из земли и вырывает. Да какой он великан? так, обормот бестолковый! Ну хоть бы кто помог. Ведь ноги же оторвет! «Мать Сыра Земля! Прости меня!» — снова подумал Матвейка и вовремя. Этот уж корни наполовину из земли вытащил... И снова все пропало... А как Матвейка снова себя человеком почувствовал — бегом по тропке припустил. Вокруг градины падают, а он бежит...