Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

Но мама, видно, не расслышала его последних слов; ну и ладно, пусть она пеняет на

себя. Как она может требовать, чтобы Малыш никогда не бывал у Карлсона? Мама

ведь и понятия не имеет, как весело сидеть в тесноий комнатке Карлсона, битком

набитоий всякими диковинными и чудными вещами.

«А теперь, после этоий дурацкоий статьи, всеё, наверное, кончится!» — с горечью думал

Малыш.

— Ты должен предупредить Карлсона, — сказал папа, — пусть будет поосторожнеий.

Некоторое время ему лучше не летать по Вазастану. Вы можете играть в твоеий

комнате, тогда его никто не увидит.

— Но если он начнеёт безобразничать, я его живо выставлю вон, — добавила мама и

протянула Малышу тарелку с кашеий.

Бимбо тоже получил свою порцию каши. Папа попрощался и пошеёл на работу. И

маме, как выяснилось, тоже надо было уходить.

— Я иду в бюро путешествиий, чтобы узнать, нет ли там для нас какого-нибудь

интересного маршрута. Папа на днях уходит в отпуск, — сказала она и поцеловала

Малыша. — Я скоро вернусь.

И Малыш остался один. Один с Бимбо, с тарелкоий каши и со своими мыслями. И с

газетоий. Он придвину ееё к себе и стал разглядывать. Под заметкоий о Карлсоне была

напечатана фотография огромноий белого парохода, которыий прибыл с туристами в

Стокгольм и стоял теперь на якоре в Стремене. Малыш долго глядел на снимок —

белыий пароход был невероятно красив! Как Малышу захотелось подняться на борт

этого прекрасного корабля и уплыть куда-нибудь далеко-далеко!

Он старался смотреть только на эту фотографию, но взгляд его то и дело

соскальзывал на крупные буквы заголовка:

«Что это: летающиий бочонок или нечто другое?»

Малыш очень разволновался. Необходимо как можно скорее поговорить с

Карлсоном, но сделать это надо осторожно, чтобы не испугать его, а то он вдруг

улетит и никогда больше не вернеётся!

Малыш вздохнул. И нехотя сунул в рот ложку каши. Но кашу не проглотил, а держал

ееё на языке, словно желал получше распробовать. Малыш был маленьким худеньким

мальчиком с плохим аппетитом — таких ведь немало. Он мог часами сидеть перед

тарелкоий с едоий и вяло ковырять ложкоий или вилкоий, но так и не доесть до конца.

«Что-то каша невкусная, — подумал Малыш. — Может, будет вкуснее, если добавить

сахарку…» Он потянулся за сахарницеий, но в эту минуту услышал гул мотора у окна, и

тут же в кухню влетел Карлсон.

— Привет, Малыш! — крикнул он. — Ты знаешь, кто лучшиий в мире друг? А ещеё

угадаий, почему этот друг появился здесь именно сеийчас!

Малыш поспешно проглотил кашу, которую так долго держал во рту.

— Лучшиий в мире друг — это ты, Карлсон! Но я не знаю, почему ты прилетел именно

сеийчас.

— Чур, гадать до треёх раз! — сказал Карлсон. — Может, потому что я соскучился по

тебе, глупыий мальчишка? Может, я попал сюда по ошибке, а собирался вовсе слетать

в Королевскиий парк? А может, я почуял, что здесь пахнет кашеий? Раз, два три, говори, не задерживаийся!.

Малыш засиял.

— Наверное, потому что ты по мне соскучился, — сказал он смущеённо.

— А вот и нет! И в Королевскиий парк я тоже лететь не собирался. Так что гадать тебе

больше нечего.

«Королевскиий парк! — с ужасом подумал Малыш. — Туда Карлсону никак нельзя

лететь. Да и вообще ему нельзя туда, где полным-полно народа, где его увидят.

Придеётся ему это сеийчас объяснить».

— Слушаий, Карлсон… — начал Малыш и тут же умолк, потому что вдруг заметил, что

Карлсон чем-то явно недоволен.

Он угрюмо глядел на Малыша и чмокал губами.

— Приходишь голодныий как пеёс, — ворчал Карлсон, — а этот сидит себе как ни в чеём

не бывало перед полноий тарелкоий каши, вокруг шеи у него повязана салфетка, и он

бубнит себе под нос, что надо съесть ложку за маму, ложку за папу, ложку за теётю

Августу…

— За какую теётю Августу? — спросил Малыш, сгорая от любопытства.

— Понятия не имею, — ответил Карлсон. — Так зачем же есть кашу за ееё здоровье?

— рассмеялся Малыш.

Но Карлсону было не до смеха.

— Ах, вот как! Значит, твоий друг должен умереть с голоду только потому, что ты не

знаешь каких-то там старых теёток, которые живут где-то у чеёрта на рогах!

Малыш вскочил, вынул из буфета тарелку и сказал Карлсону, чтобы он сам положил

себе сколько хочет. Всеё ещеё мрачныий как туча, Карлсон взял кастрюлю и принялся

накладывать кашу в тарелку. Он накладывал и накладывал, а когда выскреб всеё до

дна, стал водить указательным пальцем по стенке кастрюли, отколупывая и то, что

прилипло.

— У тебя не мама, а золото, — сказал Карлсон, — жаль только, что она такая жадная.

Никогда не видел, чтобы варили так мало каши.

Только после того как вся каша до последнеий крупинки оказалась у Карлсона в

тарелке, он приступил к еде, да так, что за ушами трещало. На несколько минут все

звуки в кухне заглушило громкое чавканье, которое всегда раздаеётся, когда кто-

нибудь очень жадно уплетает кашу.

— К сожалению, за здоровье теёти Августы уже съесть нечего, — заявил Карлсон и

вытер ладонью рот. — Но что я вижу! Здесь есть булочки! Спокоийствие, только

спокоийствие. Милая теётя Августа, всеё в порядке, живи спокоийно-преспокоийно в своеём

далеёком городке Тумбе или где хочешь. Я съем за твоеё здоровье вместо каши две