Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять

Малыш побежал за ним, полныий дурных предчувствиий. И они оправдались… Карлсон

весь высунулся из окна так, что видны были только его толстые короткие,

пухленькие ножки.

— Геий-гоп, — завопил он, — погляди вниз, сеийчас я произведу самыий сильныий в мире

хлюп!

— Стоий! — крикнул Малыш и тоже леёг на подоконник. — Не надо, Карлсон, не надо!

— молил он испуганно.

Но было уже поздно. Мешок полетел вниз, и Малыш увидел, как он разорвался,

словно бомба, у нот какоий-то теётеньки, которая шла в молочное кафе в соседниий

дом. И было ясно, что этот самыий громкиий в мире хлюп еий решительно не

понравился.

— Гляди, — сказал Карлсон, — она ахнула, словно мы сбросили горшок с фикусом, а

не полтора стакана воды.

Малыш с грохотом захлопнул окно. Он не хотел, чтобы Карлсон продолжал

выбрасывать на улицу разные вещи.

— Я думаю, что этого нельзя делать, — сказал Малыш серьеёзно, но Карлсон в ответ

только расхохотался.

Он несколько раз облетел вокруг лампы и, не переставая хихикать, приземлился

возле Малыша.

— «Я думаю, что этого делать нельзя»! — передразнил он Малыша. — А что, по-

твоему, можно? Швырнуть вниз пакеты с тухлыми яийцами? Это тоже одна из

странных фантазиий твоеий мамы?

Карлсон снова взлетел и снова грузно шмякнулся на пол как раз перед Малышом.

— Могу сказать, что вообще ты и твоя мама самые странные люди на свете, но всеё же

я вас люблю. — Карлсон потрепал Малыша по щеке.

Малыш покраснел, так он был счастлив. Карлсон его любил, это замечательно! Да и

маму он любил тоже, это ясно, хотя часто плеёл про нееё невесть что.

— Да сам удивляюсь, — подтвердил Карлсон, продолждая похлопывать Малыша по

щеке.

Он хлопал его долго и всеё более и более увлечеённо. Последниий хлопок походил уже

скорее на пощеёчину, и тогда Карлсон сказал:

— Оий, до чего же я милыий! Я самыий милыий в мире! И я думаю, что поэтому мы сеийчас

поиграем во что-нибудь совсем милое, ты согласен?

Малыш был, конечно, согласен, и он тут же стал лихорадочно соображать, во что бы

такое милое поиграть с Карлсоном.

— Вот, например, — предложил Карлсон, — мы могли бы играть, что стол — это наш

плот, на котором мы спасаемся от наводнения… а оно, кстати, как раз и начинается.

И он показал на струийку воды, которая подтекла под дверь.

У Малыша перехватило дыхание.

— Ты что, не закрыл кран в ванноий? — спросил он с ужасом.

Карлсон наклонил голову и ласково поглядел на Малыша.

— Угадаий, закрыл ли я кран или нет! До треёх раз!

Малыш распахнул дверь в прихожую. Карлсон был прав. Великое наводнение

началось. Ванная и прихожая были залиты водоий, она стояла уже так высоко, что в

неий можно было плескаться, если была охота. А Карлсону была охота. Он с восторгом

прыгнул прямо в воду.

— Геий-гоп! — кричал он. — Бывают же дни, когда случаются только прекрасные

вещи!

Малыш закрыл кран в ванноий и выпустил из нееё воду, а потом опустился на стул в

прихожеий и с отчаянием уставился на пол.

— Оий, — сказал он тихо, — оий, что скажет мама?

Карлсон перестал прыгать в воде и с обидоий посмотрел на Малыша.

— Ну знаешь, это уж слишком! — возмутился он. — Что же она такая ворчунья, твоя

мама! Несколько веёдер самоий обыкновенноий воды… есть о чеём говорить!

Он снова подпрыгнул, да так высоко, что обрызгал Малыша с головы до ног.

— Приятная водичка, — сказал он. — А заодно и ножная ванна. Она что, возражает

против мытья ног?

И он ещеё раз прыгнул, и снова Малыша обдало брызгами.

— Неужели твоя мама никогда не делает ножных ванн? И все дни напролеёт швыряет

из окон цветочные горшки? Так, что ли?

Малыш ничего не ответил. Он думал. Надо было во что бы то ни стало всеё убрать до

прихода мамы.

— Карлсон, мы должны поскорее…

Он не договорил, а вскочил со стула и помчался на кухню. И тут же вернулся с

половоий тряпкоий.

— Даваий, Карлсон, помогаий… — начал он, но вдруг обнаружил, что Карлсона в

комнате нет.

Его не было ни в прихожеий, ни в ванноий — нигде. Но всеё время Малыш слышал гул

моторчика. Он подбежал к окну и увидел, что ввысь взмыло нечто напоминающее

толстенькую сардельку.

— Летающиий бочонок или нечто другое? — пробормотал Малыш.

Нет, это был не летающиий бочонок, а всего-навсего Карлсон, которыий возвращался в

своий зелеёныий домик на крыше.

Но тут Карлсон заметил Малыша. Он спикировал вниз и промчался мимо окна на

такоий скорости, что воздух засвистел. Малыш восторженно замахал ему тряпкоий, и

Карлсон махнул в ответ своеий пухленькоий ручкоий.

— Геий-гоп! — кричал он. — Вот летит Карлсон, которыий стоит десять тысяч крон.

Геий-гоп!

И он улетел. А Малыш стал собирать тряпкоий воду с пола прихожеий.

Карлсону повезло, что его не было, когда мама вернулась из бюро путешествиий,

потому что она всерьеёз рассердилась и из-за исчезнувшеий бегонии, и из-за

наводнения, хотя Малыш успел кое-как вытереть пол.

Мама сразу поняла, кто всеё это натворил, и даже рассказала папе, когда он пришеёл

обедать.

— Может, это и нехорошо с моеий стороны, — сказала мама, — потому что я к

Карлсону за последнее время стала понемногу привыкать, но знаете, я сеийчас сама

готова заплатить десять тысяч крон, только бы от него отделаться.

— Оий, что ты! — воскликнул Малыш.