Сказка – ложь…

Девчонку приютили, как я уже говорила, местные рудокопы. Жалкие создания, из тех, что ещё совсем детьми спустились в копи, да так и не пошли в рост из-за постоянного пребывания под землёй. Сейчас таких ещё можно порой встретить в самых дальних уголках. Спины их обычно сгорблены, а ноги кривы от того, что всё время приходится им бродить под низкими сводами подземных тоннелей, руки же, напротив, длинны и без меры мускулисты от работы киркой, глаза их рано теряют силу из-за постоянного пребывания в тёмных недрах земли и слезятся от солнечного света, а кожа приобретает самые странные оттенки, в зависимости от руды, которую добывают эти несчастные создания. Но всё же выглядят они не так удручающе, как те, что впустили некогда под свой кров мою падчерицу.

Представьте себе, эта дрянь преспокойно обжилась в их хижине! Бедняги, конечно, и понятия не имели, какую беду пригрели у очага. Заботились о девчонке, во всём стремились ей угодить. Ей, верно, и чар особенных не понадобилось, эти уродцы чуть ли не поклонялись её красоте. Уж не знаю, какую награду они надеялись получить взамен, но уверена, их ожидало бы громадное разочарование! Так что, если подумать, меня они ещё поблагодарить должны были за то, что избавила их от злой участи. Хоть и не сразу это мне удалось… Да.

В общем, когда я пришла к хижине, где обреталась падчерица, та была занята тем, что сидела у порога в куцей тени скрюченной ели да наблюдала за птицами. При виде торговки в запылённой одежде девчонка и бровью не повела, чему я про себя лишь порадовалась – значит, меня она не признала.

Поначалу мои ленты да тесьма не слишком ей глянулись, пока не увидала падчерица тот самый чёрно-алый шнурок. Видели бы вы, как она в него вцепилась! Хочу, говорит, сию секунду эту вещь, и всё тут! Я поломалась для виду немного, дескать, не по средствам мне, бедной женщине, такой товар просто так раздаривать, за который серебром цена, но в конце концов сдалась, подала с поклоном требуемое. Не успела я собрать остальной скарб обратно в корзину, а девчонка уже сама обвилась заколдованным шнуром и завязала тот накрепко. Ну а шнур, понятное дело, принялся затягиваться всё туже и туже, так что вскоре глупая девица уже хрипела, катаясь по земле, но так и не сумела с ним справиться. Задохнулась.

Я потрогала недвижное тело носком туфли, прислушалась, не вырывается ли тень дыхания из посиневших губ, – ничего. Дело было сделано. Пора было поворачивать в обратный путь.

Лишь под утро добралась я до замка. Пробралась тихонько в свои покои, поскорей бросила в очаг тряпьё, в которое рядилась, смыла с лица и волос краску да дорожную пыль и, вконец обессилев от всех забот, уснула как убитая. Поднялась только к полудню следующего дня. И первым делом, едва отделавшись от докучливых прислужниц, обратилась к верному своему Зеркалу. Что же, вы думаете, я увидала?

Клятая падчерица, жива-здорова, сидела себе в том же убогом жилище, в окружении своих послушных приспешников, прихлёбывала из глубокой миски невесть где раздобытое этими уродцами молоко да радовалась! Можете ли вы представить мою досаду?! Столько усилий, и всё зря! Ох и рассержена же я была! Ох и зла!

Оказалось, как только я ушла, домой возвратились почуявшие недоброе горняки. Они и разрезали заколдованный шнурок. Освободили от него девчонку, а та взяла и очухалась, задышала. Крепкое семя у сорной травы, не так-то просто её выполоть. Пришлось снова браться за дело. Снова творить колдовство, темнее прежнего, в надежде, что вторая попытка будет плодотворней первой.

На этот раз я выбрала для паршивки чудный гребень из рога. Искусно вырезанный, с позолотой, кроваво-красными камнями да такими острыми зубцами – раз плюнуть поранится. Эти-то зубцы я и смазала самым смертельным ядом, какой только нашёлся в моих закромах. Сперва он вгонял в крепкий сон, а уж после все члены отравленного коченели, а дыханье прерывалось. Спастись от него можно было лишь одним средством – горькими водами солёного источника, что струил свои воды далеко на юге. Но этой живительной влаги убогим горнякам взять было неоткуда, так что, снова отправляясь в путь, я была вполне уверена в удачном исходе дела.