Сказка о глиняном петушке

Петя этот – не простак».

Петушка Илья берёт,

И в карман себе кладёт –

Пусть в кармане полежит,

Мол из глины – не сбежит.

Ну, а Глаша – всем взяла:

Темноброва и бела;

В разговоре же учтива,

И умна, сказать на диво,

И смиренна и скромна,

Ремеслом одарена.

Именитого нет рода?..

Не беда, она с народа,

А народ всему, брат, род,

Так на то он и народ.

Наш Илья не промах был,

Как увидел – так решил:

«Не сойти ему тут с места,

Вот она – его невеста;

Путь в деревню не с руки,

Но, добьётся он руки»;

Ямщику про то открыл

И в деревню зачастил.

* * *

Долго ездил наш Гвоздец.

В ту деревню… наконец –

Расступилось сердце Глаши;

Не было Ильи там краше –

Молод, крепок и удал;

«Всем,– народ толкует, – взял:

И умён, и не хвастлив,

И совсем не горделив,

Не скупец и не простец…»

Сказке ж этой не конец;

Не случилось свадьбе быть,

Пришлось малость, погодить.

Я историй не сужу,

То, что было – доскажу.

5

Дело в том, что две Глафиры

На селе в то время жили;

Обе роста одного…

Много схожего чего,

Внешне люди примечали,

Но другую они звали,

Глашкой за прескверный нрав

И народ был в этом прав.

Глашка та – была вдовица,

Первосортная хитрица,

Была, скажем, не стара,

И по-своему умна,

Только жизнь вела иную,

Говорят, что разбитну́ю* –

Любовалася собой,

Занималась ворожбо́й,

Брагу в домике варила,

И мужей чужих поила,

По соседству и жила –

Вот какие тут дела.

Она день свой начинала,

Тем, что утром натирала

Лицо сеяной мукой,

Отдавал чтоб белизной;

Брови угольком чернила;

Слой румянца наводила,

Красной сочною свеклой,

Язык де́ржа за щекой;

Рукавицей прут брала

Из печного из жерла,

Косы на него крутила,

Травкой локон золотила,

А, железо над лицом

Завивало прядь кольцом;

После в самовар глядела;

Перед медью песни пела,

Оставаяся вполне

Довольна́ сама себе,

Но такая красота

Была, скажем, не свята.

У неё была сестрица,

То же, как она – хитрица,

Все её Парашкой звали,

Старой девою считали,

Та себе умна была,

Красотою ж не взяла

И забыла уж давно,

Что такое сватовство;

Женихи к ней не ходили,

Каблуком порог не били.

У невесты был порок,

(Так уж видно судил Бог)

«эр» – она не говорила,

И ещё глазком косила.

И решила эта Глашка,

(Ей поддакнула Парашка) –

Мастерицу извести,

А купчишку увести;

На себе женить купца,

Удалого молодца.

Только здесь не выйдет прямо,

Без уловки и обмана

Ей купцом не завладеть,

К левой ручке не присесть.

Долго думала вдовица:

«Как тут к делу подступиться?»

И решила, что крепки

В деле злые языки.

Про Илью пошли вдруг толки:

«Струги, мол, забыл на Волге,

Что торговлю не ведёт,

И запойно тайно пьёт.

Говорят, что есть свидетель –

Из краёв тех, благодетель;

Он де, сам знавал купца

И супругу и отца».

Больше всех вдова старалась,

Из всей мочи напряга́лась

Небылицы разносить,

Чтоб соперницу смутить,

Чтоб заставить сомневаться

И слезами умываться. –

«Дескать, лоцман говорил,

Что Гвоздец жену забил;

Что залётный де купец –

Нерасплаканный* вдовец,

И совсем, увы, не тот

За кого он выдаёт

Здесь себя перед людьми,

От столицы – то вдали;

Струги – вовсе не прижи́ва*,

А разбойная нажива;

В бочках не его вино,

Чьё вино – ушли на дно;

Это Глашино везенье,

Выльется в одно – в терпенье;

А в далёкой стороне –

Будет жить как в бороне».

* * *

Злых досужих языков

Мало ль было средь дворов.

6

Приуныла было Глаша

(Не вдова, а та, что наша)

Слухи до неё дошли

И вцепились как репьи;

Душу девушке терзают,

И никак не отпускают,

Шепчут ей: «Купца бросай,

Других лучше примечай.

Привечай не из далё́ка,

А любовь – она жестока,

Ведь столица далеко,

Знать де, правду, нелегко;

Как проверить, как узнать?

Ни спросить, ни наказать;

И тебе он не по чину –

По себе найдёт дивчину;

Вот тогда слезу польёшь;

Нападёт с расстройства вошь;

Прибежишь в одних онуча́х*,

Или бросишься там с кручи;

Всё равно – конец один;

В этом нет, мол, середин.

Посмотри, с лица ты спала;

Скверно выглядишь, устало;

На щеке твоей слеза;

Опечалены глаза;

Ночкой тёмною не спишь,

Одеялом всё шуршишь;

Сложишь пять ночей в одну –

И получишь седину;

Глину в руки не берёшь,

Ни ласкаешь и не мнёшь;

И не делаешь игрушки;

На баранах завитушки;

Грив не лепишь у коней;

И свистулек, что звонче́й

Не бывает на селе,

А, проснувшись на заре,

Не шевелишься, лежишь;

В потолочину глядишь.

Трезор тоже приуныл;

С вечера всё выл и выл;

Дали есть – не ест, скулит;

На окно твоё глядит».

Но, другой ей вторит глас:

«Это, Глаша, не про вас.

Шепчет змей те на ушко,

То про это, то про то.

Ты в сердечко загляни,

Встречу с милым вспомяни,

Помолись на сон грядущий

И откроет тебе Сущий*».

Так и сделала Глафира –

Ставни с вечера закрыла,

Помолилась у икон,

Да и впала в чудный сон.

Видится во сне Глафире,

Что она в прекрасном мире;

Нет, совсем не на земле,

В горней, сказочной стране,

Где ручей звеняще чист,

Воздух нежен и лучист,

Лес, луга, сады цветут,

Птицы малые поют;

Они в воздухе парят…

Чуден с виду их наряд:

Бусы, венчики, серёжки;

По перу пушинок брошки;

Хвост украшен серебром;

В крыльях белый окаём;

Глазки брызгают лучами…

Нет, не описать словами,

Их разительный наряд…

Птицы Глаше говорят:

«Своё горе – позабудь

То не горе – крестный путь.

Претерпи и будет ладно,

И душе твоей отрадно.

Глаша. Этот наговор,

Чтобы в сердце был раздор.

Ты вокруг всё осмотри

И душою отдохни.

Видишь изумрудный дом? –

Здесь живут игрушки в нём.

Садик рядом небольшой,