Сказка о принце. Книга первая

– Тогда взгляните сюда еще раз. Вот это письмо любезно согласилась предоставить нам некая особа… здесь вы просите короля Йорека о свидании, «крайне выгодном» для него. О тайном свидании. Датировано письмо шестнадцатым октября прошлого года. Как вы помните, Йорек посещал нас как раз в то время. Вы встречались с ним?

– Нет. Кто мог сказать вам такую чушь?

– У нас есть свидетель, ваше высочество…

Очень скоро Патрик понял, что вина его не вызывает сомнений. Глупо было бы даже надеяться… После первого взрыва отчаяния пришло спокойствие – мрачное, ледяное, словно панцирь. Но оставалось еще одно – друзья. Взяли многих, и все они пострадают безвинно. Принц отчаянно пытался придумать хоть что-нибудь, чтобы помочь остальным; мелькнула мысль даже – признаться, взять вину на себя, ему уже все равно, но спасти друзей – хотя бы девушек. Потом понял, что и это – бесполезно.

… На дворец опустилась тень.

Все, в сущности, было уже решено. Доказательства налицо – король узнал в нападавшем на него человеке принца; одежда, волосы, кинжал, которым был нанесен удар – все это не оставляло места для сомнений. Вина Патрика была фактически доказана, следствие – а главным образом, короля – интересовал один лишь вопрос: зачем все было устроено? Страшный этот поступок вызывал только недоумение: имя наследника названо, трон так или иначе переходил потом к принцу, так чего ради было рисковать? Тем не менее, обвиняемый на этот вопрос отвечать отказался.

Пытки король запретил – своей властью. По углам шептались, что было бы вернее хотя бы припугнуть – изнеженная «золотая молодежь» наверняка стала бы более разговорчивой. Да, жалко девушек, но к ним и применять столь жесткие меры необязательно – достаточно просто показать плети или дыбу, и они сразу выложат все, что знают. Да, королевский род указом предыдущего правителя от допросов с применением сильнодействующих средств избавлен, но ведь согласитесь – сама ситуация из ряда вон выходящая. Если посильнее нажать – можно было бы вычистить все гнездо заговорщиков, а не только эту молодежь. В том, что ни один из юношей не выдержит давления, никто не сомневался. На дыбе все откровенны и честны, будь ты хоть десять раз благородным…

Все население дворца раскололось на две части. Одни – и самой первой из них была принцесса Изабель – открыто заявили, что не верят в то, что это сделал Патрик. Но поскольку доказательства их были шаткими и основывались лишь на утверждениях «я верю брату» или «он не мог такого совершить», то в расчет их не принимали.

Вторые высказывались более сдержанно, но смысл сводился к тому, что таки да, основания для такого поступка у молодого двора вполне были. Ну и что, что уже все равно наследник? А Бог знает, сколько еще проживет король; занять трон лишь под старость – не слишком веселая участь. Этих удивляло лишь, отчего принц решил сделать все сам – ведь мог бы, не марая рук, доверить дело кому угодно. Потом нашли и объяснение: король доверял сыну и нападения не ждал никак, что могло помочь Патрику сразу нанести смертельный удар. В общем-то, почти так и получилось…

Приговор был известен уже накануне суда. По делу о покушении на короля арестовано было пятнадцать человек; почти все – из окружения принца, и только трое девушек – из свиты ее высочества принцессы Изабель. Их ждала каторга и публичное лишение гражданских прав; троим – Патрику, Яну Дейку и Марку де Воллю – грозила смертная казнь. Его Величество Карл, разозленный, сразу и сильно постаревший, требовал закончить следствие как можно скорее. С глаз долой – из сердца вон. Следствие длилось два месяца. Потом стало известно, что своим словом Карл отменил смертную казнь для всех троих – но потому лишь, что его умолила об этом королева.

Вирджиния, державшаяся все так же прямо и сдержанно, с мужем теперь почти не разговаривала. Вечером того дня, когда стала известна дата суда, она пришла в покои короля. Разговор был недолгим, сухим и тяжелым для обоих. Королева потребовала оставить жизнь сыну, а судьба остальных ее не интересовала. И на мгновение ей показалось, что Карл обрадовался такому повороту событий. Может быть, думала Вирджиния, король представить себе не мог, что Патрика вдруг не станет. Может быть, где-то глубоко, под тяжелым клубком гнева, страшной боли, обиды и разочарования, так глубоко, что и сам Карл не хотел этого видеть, шевелилась любовь – к тому мальчику, который скакал когда-то с ним рядом, стремя в стремя; которого он учил держать меч; который всего полгода назад бросал ему в лицо справедливые упреки… но сам оказался совсем не таким, и это убивало, убивало!

Ночами король почти не спал. Не подавая вида при посторонних, он глухо ругался сквозь зубы и метался по кабинету из угла в угол, когда оставался один. Или застывал на месте, глядя в одну точку, стискивая и разжимая пальцы. Наливал себе вина – и отодвигал кубок; пить сейчас было нельзя.