Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

Декан действовала точно по уставу, поэтому как только Гермиона пересекла границу между волшебным и маггловским мирами, выйдя на Кингс-Кросс, узнала, что её родители вчитались в каждую строчку письма, которое им выслала Минерва после происшествия. В нём фигурировали такие пункты, как «эмоциональное потрясение», «повышенное внимание к поведению» и «шоковое состояние». Именно поэтому девушка теперь два раза в неделю проводила по часу, очень длинному часу в кабинете у мисс Токинс — помолодевшей версией профессора Бербидж, разве что более закрытой. Впрочем, она точно так же часто кивала и улыбалась, раздражающе чиркая шариковой ручкой в блокноте. Время от времени психотерапевт поправляла сложную блондинистую прическу, которая, судя по конструкции, на восемьдесят процентов состояла из лака для волос — дотронься до волоска, и тот тут же треснет от перенапряжения.

— Ладно, упустим это, — доброжелательно улыбнулась мисс Токинс, быстро переворачивая лист блокнота.

Всё, что успела заметить Гермиона — это ровные линии синих прописных рядов.

Эту фразу психотерапевт повторяла чаще, чем имя пациентки, а по имени она называла девушку практически каждый раз, как обращалась. Что Гермиона могла ей сказать? Что причина её нахождения здесь кроется в темнейшем волшебнике всех времён, из-за которого весь мир в опасности?

Гермиона пыталась объяснить родителям, что это всё без толку и совершено необязательно, но мистер и миссис Грейнджер были слишком врачами, чтобы наплевательски отнестись к письму из школы подобного рода, поэтому остались непоколебимы.

Девушке было интересно, существуют ли психотерапевты в мире волшебников, потому что она не слышала о таких, но, возможно, просто не сталкивалась с этой темой раньше.

— Гермиона, ты не могла бы одним словом выразить твоё самое яркое событие или… — мисс Токинс щёлкнула ручкой, протянув букву «м», будто подбирая слово, — скажем, воспоминание? Это может быть существительное или прилагательное, как тебе угодно.

Самое яркое воспоминание? Гермиона вздохнула. Она не могла позволить, чтобы события на кладбище оказались её самым ярким воспоминанием. Только не то, что не давало ей спать по ночам. Она просто не позволит той ночи получить такую власть над собой.

Грейнджер провела ладонью по велюровой обивке кресла, ткань которого раздражала кожу. Она была тёмно-зелёного цвета, и воспоминания заставили девушку улыбнуться.

— Созвездие, — ответила Гермиона.

— Созвездие? Очень хорошо, — произнесла доктор с энтузиазмом, что-то быстро строча на бумаге.

Гермиона знала, чего добивается врач. Каких-то образов, ответов, которые дали бы ей хоть какое-нибудь чёткое представление о внутреннем состоянии Грейнджер, да вот только вряд ли в этом был смысл в данной ситуации.

— Как насчёт охарактеризовать это «созвездие»? — мисс Токинс немного наклонилась вперёд. — Допустим, какое оно? Опиши его в паре слов.

Гермиона нахмурилась, сглатывая. Ей не хотелось говорить о Драко. Ни метафорами, ни окольными путями, ни напрямую. Это было подобно тому, будто кто-то засовывал клин в рану и выводил там узоры, норовя что-то найти, до чего-то докопаться, в то время как она изо всех сил пыталась не думать.

Ей хватало кошмаров. Иногда Гермионе снилось что-то хорошее с его участием, но в конечном итоге девушке всё равно приходилось за это платить несколькими ночами, где она видела Драко мёртвым.

— Красивый, плохой, злой, — произнесла Грейнджер, смотря на чёртову стучащую статуэтку. Гермиона закусила губу. — Светлый, разбитый, хороший… — она запнулась.

Девушка вспомнила последний раз, когда говорила ему, что он хороший. Тогда Драко это не понравилось, и парень потребовал более высокой оценки. Её губы растянулись в улыбке немного шире, но заметив внимательный взгляд женщины напротив, она тут же взяла себя в руки.

Маленький будильник на столе пропищал, и Гермиона не смогла сдержать вздоха облегчения. Наконец-то.

Мисс Токинс поджала губы, явно не желая упускать момент, когда ей наконец удалось до чего-то докопаться, но Грейнджер подскочила с кресла и схватила сумку.

— До субботы! — бросила она, выбегая за дверь.

Обычно ей удавалось сдерживаться и прощаться с врачом нормально, но сегодня было слишком тяжело. В такие моменты Гермиона всегда думала о Гарри. Ему было в миллион раз хуже, но он оставался сильным. Это то, что поддерживало её на плаву. Мысли о Гарри. Ведь он всегда был для неё примером смелости.

Центр, в котором принимал её психотерапевт, был одним из филиалов больницы, где работали родители Гермионы, так что он находился буквально в двух шагах от дома Грейнджер. Открыв дверь, она бросила короткое «я дома» в сторону кухни, с которой слышался разговор матери, видимо, по телефону.

Гермиона побежала вверх по ступенькам в свою комнату. Примерно в это время сова всегда приносила ей свежий «Пророк». Немного с опозданием, так как в маггловские районы почта всегда приходила ближе к обеду.