Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

— Вот, мистер Малфой, скажите мне, почему ваш котел должен превратиться в кошку? — вздохнула женщина.

Грейнджер закатила глаза, подсознательно раздражаясь только от звука его имени, предполагая, что вместо упорства и работой над предметом, он явно страдал какой-то чушью, типа разжиганием очередного конфликта.

— Потому что я так хочу, — просто ответил Драко.

Это было похоже на тот эффект, который описывают книги по психологии, что гриффиндорка читала летом от скуки. Человек переживает какую-то крупную психологическую травму, и сознание блокирует информацию, но потом, когда он становится достаточно сильным, чтобы пережить это, оно срывает ширму. Произошло нечто похожее, только вот у Гермионы не было травмы. Просто пазл, который сложился. Песня, которую ты не мог вспомнить, натужно пытаясь несколько дней, резко пришла к тебе, когда ты занимался чем-то абсолютно отвлечённым, уже сто лет не думая об этом. Щёлк, и вот оно.

Гермиона развернулась так резко, что Невилл едва успел забрать свою чернильницу, чтобы волосы девушки в ней не искупались. Но ей было плевать. Макгонагалл что-то говорила о том, что котел превратится в кошку лишь тогда, когда образ в голове волшебника будет чётким и резким, а светские беседы с мистером Забини этому не способствуют, но её слова развеивались в сознании гриффиндорки. Потому что я так хочу.

Она уже слышала эту фразу. Этим тоном. Этим голосом. Возможно, спроси у неё тогда, Гермиона бы не сказала, но бывают моменты, когда ты становишься уверен на сто процентов, потому что твой мозг превращается в плёнку, которая отматывает и отматывает то мгновение, и ты вслушиваешься в каждую ноту проговариваемого предложения. Потому что я так хочу.

Макгонагалл ушла к другим ученикам, предоставив парочку слизеринцев самим себе. Уже через минуту Забини веселился, что-то рассказывая лучшему другу. Его настроение, по всей видимости, тоже пошло вверх, когда глаза мулата остановились на ней. Он поднял брови и толкнул Малфоя, кивая в сторону Грейнджер. Драко повернулся, и буквально на долю мгновения ей показалось, что она увидела удивление в его глазах, но потом он скривился, огородившись.

Рост, размах плеч… Единственное, что можно было понять, потому что мантия обрамляла именно плечи, голос. Боже правый. Это реально был он.

Гермиона сглотнула и медленно отвернулась от слизеринцев, смотря в точку перед собой. Годрик. Тот человек был Малфоем.

— Гермиона? — Гарри коснулся её плеча, явно заметив этот странный эпизод.

— Я… ничего, — отмахнулась девушка и взялась за палочку, как за спасательный круг, потому что все знали — когда она практикует магию, к ней лучше не лезть.

Но всё, что крутилось в голове гриффиндорки — это мысли о том, что тем, кто освободил её из той палатки, был Малфой. Чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в своей правоте. Почему он это сделал? Зачем? Что он там делал вообще? Вопросов было столько, что они создавали в её голове ещё один маленький Большой зал с сотней студентов, пытающихся перекричать друг друга. Очевидно, в этом замешан его отец. Но… зачем Малфой отпустил её?

Гермиона глянула на него ещё раз, но, увидев, что котел парня обзавёлся пушистым хвостом, тут же отвернулась, чтобы не привлекать внимание Гарри. Девушка понятия не имела, что делать с этой информацией. Малфой словно задался целью разрушить абсолютно всё, что она о нём знала раньше, и преуспевал в этом.

— Мисс Грейнджер? — Гермиона подскочила и поймала крайне удивлённый взгляд своего декана. — С вами всё в порядке?

— Да, да, конечно, — кивнула девушка. — Я тут как раз пыталась… Фелифорс! — вторая попытка была более удачной, но котел всё ещё даже отдалённо не напоминал кота.

— Во время черчения руны вы слишком отводите руку вправо, — сделала замечание Макгонагалл, и гриффиндорка поблагодарила её, выдыхая, когда та стала отчитывать Долгопупса за «совершенно неподобающую технику».

Тяжелые мысли вмиг вернулись к ней, засев тяжёлыми камнями на дне желудка. Это… она должна знать. Должна знать точно. Получить подтверждения.

Когда прозвенел звонок, Гермиона нарочно медленно собирала учебники, махнув друзьям, чтобы они шли без неё, и, к счастью, как раз начинался обед, и тем не пришлось повторять дважды. Малфой обычно редко ходил с урока на урок со своей свитой, поэтому когда он повернул в коридор только в обществе Забини, девушка выдохнула, направившись за ним. Это точно было самоубийством, но другого пути она не видела.

— Малфой! — позвала Гермиона, и ей показалось, что собственный голос отскочил от каждого кирпича в коридоре и вернулся к ней назад, прихватив с собой насмешливое эхо.

Они повернулись с Блейзом одновременно.

— Грейнджер, у тебя что, помешательство на нём какое-то? — фыркнул Забини. — Добилась того, чтоб сесть на Зельях рядом, преследуешь в коридорах, завтра что, сваришь любовное зелье? Подумай над тем, чтоб пить только из собственной фляги, друг, — он повернулся к Драко, но тот лишь прищурил глаза.

— Очень смешно, Забини, — Гермиона стрельнула глазами в слизеринца.