Читаем Сказка про наследство. Главы 16-20 полностью

– Я не обладал вашей коммунистической сознательностью. Обыкновенный молодой оболтус – директорский сынок. Никогда не хотел становиться ворпанем – тьфу! олигархом. И если взять классическое определение, то какой я, к чертям ворпаням, олигарх?!

– Олигарх, олигарх. В масштабах области, – Щапов был неумолим.

– Благодарю за уточнение, Владимир Игнатьевич. И понимание – чисто по-родственному. Рыбак рыбака видит издалека – как и ворпань ворпаня… Чего тут уточнять?! Мой отец – директор, дед… гм… Дед тоже ворпань. Они оба сил не жалели для советской страны. Как дед рыл, как рыл! котлованы под будущий комбинат. Простой лопатой – а мог и без нее, просто когтями на рыжих лапах… Рекорд для ворпаней! Помните знаменитый лозунг – кто же, если не ты? Этот лозунг в отцовском мозгу отпечатался – огненными буквами, словно красный дивор. И погубил. Надорвался отец-то, доказывая, что он – именно он… Когда разлюбезный сердцу каждого труженика СССР рухнул, началась чехарда. Да чего там! наваждение. Люди словно ослепли – очутились в кромешной тьме в норе – хоть глаз выколи… Ужасная ситуация. Рухнула система. Конец света наступил – и персонально у нас в Кортубине. Исчезли министерства, планы, заказы. Раньше смежники были раскиданы по республикам Союза. Все функционировало бесперебойно. Принял партийный съезд решение, правительство разработало программу, спустило циркуляры, на местах козырнули и пошли работать. Как вдруг предприятия-партнеры выставляют свои условия, предоплату – доллары требуют! Мы на Урале валюту в руках не держали!.. На рынке предпочтительней партнер, готовый заплатить больше, а крупный металлургический комбинат уже не в приоритете… Короче ситуация – как вы тут говорите красочно? – швах и мав! Полный мав!.. За комбинат отец ответственен – кто же, если не он? Сверху предложено было акционироваться. Что это, с чем едят… Козырнули, акционировались. У людей на руках странные бумажки – акции. Их цены никто не знает – ни плавильщик, ни машинист, ни нагревальщик, ни инженер, ни даже бухгалтер, что сидит в отделе и на счетах считает, баланс сводит. У тех, кто повыше, тоже весьма смутное представление – они заканчивали технические вузы и партийные школы. Коллеги отца – с кем он десятилетия на комбинате оттрубил – настоящие профессионалы, производственники, отцы-командиры. И они же в новых условиях – беспомощные белые котятки. Зашибись! Акции распылены между работниками, и каждый вправе распорядиться. Как распорядиться? Продать! Это же теперь частная собственность. Покупали квартиры, дачи, машины, другие дорогие вещи. Дорвались до потреблядства! И ниче не ёкало. Не задумывались, что будет. Не сомневались, что комбинат будет всегда – и работа, и зарплата. Тепло зимой и прочие блага – естественные как земля, вода, воздух… Но ведь когда-то не было комбината и города – степь была и маленькая деревенька…

– Кого-то толкала действительная нужда, – кратко и нейтрально заметил Щапов.

– Были и такие, не отрицаю. Бедные всегда есть. Но типичные комбинатовские семьи накопили жирок за советские годы. Они продавали бумаги не из нужды. Когда мой отец взывал к миноритарным акционерам: стойте! не продавайте акции! не отдавайте контроль над комбинатом неизвестно кому. Вы будущее свое и своих детей продаете… Вот и выходило, деды корячились, строили, а наследники спустили легко, без сожалений. Зато теперь кричат – нас обманули! Акции стоят гораздо больше! Конечно, больше, но при условии, что комбинат работает. Тогда грозила реальная остановка. Провал с заказами. Мощности производства на треть не загружены. Эти заказы надо было самим искать – да хоть по всему миру. Если бы встали, то все накрылось бы – наши домны, мартены. На кого легла бы ответственность? А она без «бы»! легла на отца. Он вынес и, можно сказать, из-за этого умер раньше срока. Доконали человека рыночные реформы и в вероятной перспективе – крах… Да не за свою собственность он переживал! за людей, за комбинат. Вы понимаете ситуацию? Это как немцы в сорок первом под Москвой – как танки уже грохочут в Кортубине.

– Вы рисуете капиталистов героями. У вас, конечно, эмоции без самокритики зашкаливают…

– Всякие были. И есть. Сам непосредственно сталкивался… Но не отец! – горячо возразил Генрих.

– Ваш отец – советский человек. Красный директор. Этот класс управленцев вымер естественным образом. У Прова Провича сохранялись иллюзии. У вас их нет. Увы, ворпани разорвали корыльбунов.

– На ваши слова и аллегории могу отплатить вам тем же – не посочувствовать, – Генриха прорвало, но его собеседник сам напросился. – Вы-то что рассказывали про свою жизнь? Как это больно – лишиться иллюзий. Каково без иллюзий жить. Так, как мы сейчас живем. Современный бизнес жесток. Поблажек нет никому. Кстати, ТыМЗ тоже. Чтобы выжить, надо стать ворпанем и разрывать конкурентов корыльбунов – слабых, с нелепыми крыльями. Жизнь – борьба. А уж чтобы хорошо жить – иметь вот это – теплые квартиры, ясли, сады, школы, магазины, клубы, горячую воду, тротуары, туалеты, котельную с трубой…

Перейти на страницу:

Похожие книги