Сказка про наследство. Главы 16-20

Однако несправедливо утверждать, что остальная Утылва спряталась за спины юного непуганого поколения. На сознательную подлость здесь не способны. И потом, это были их дети и внуки. Ради которых все, и из-за которых, собственно, тоже. Петькин голос через громкоговоритель должны были услышать и услышали. Во всех домах, во всех углах – в Кашкуке, Новом Быте, Малыхани и даже в Чагино. Тылки поднялись как один. Вслед за марширующей ячейкой Проспект космонавтов в разных местах пересекало множество ног – в сапогах и ботинках, кроссовках, босоножках, сандалиях, шлепках, кедах, галошах и пр. Мужчины в темных пиджаках и без оных, просто в рубахах, футболках, майках, женщины в светлых платьях и блузках, халатах. Сейчас по городку прошла вторая волна – в этот раз не извне (от Богутарской степи), а изнутри – своя собственная. Верно, что чудесатые силы всегда властвовали в Пятигорье, но здешнее место – Утылву – создали люди и придумали здесь свои законы и порядки. Жители не сговаривались и не сомневались – спешили в условленную точку сбора (кем условленную?). К общей цели – к заводу – к главному объекту в Утылве. Торопились, шли, бежали туда.

Улица Синецветная (адрес управы ТыМЗ) идет параллельно Проспекту космонавтов, только севернее. Собственно, завод и есть северная окраина города – далее только брошенный Карьерный поселок и в степи небольшие озерца с рыбой. Дорога вдоль заводской стены – крепкая, в самом лучшем состоянии в Утылве. В остальном городе совсем убитый асфальт, а на южном въезде по решению мэра (теперь уже снятого) В.И. Щапова был проведен креативный ремонт: асфальт вскрыт, измельчен и высыпан обратно. О дороге на Синецветной завод до недавнего времени (пока работал) заботился – накладывал свежие бетонные заплатки для безопасности машин с заводской продукцией. И транспортная проходная ТыМЗ располагалась тоже не Синецветной.

Точка притяжения – теперешнее «место силы» в Утылве – длинное здание с надписью наверху Тылвинский механический завод. Правее – центральная проходная. Сейчас все пустое стоит. Никого нет. Даже охранники сбежали. И грузовик с ворованным железом ночью останавливали не здесь, а на транспортной проходной – интересно, он еще там? Тишина. Не шелестят кусты волчавника, оформленные под декоративную изгородь. В здании ни единой живой души. Пустые окна как глазницы мертвых черепов. Словно вымерло все – работники управы провалились в подземный мир Энгру. Нет никого и ничего. Жуть жуткая…

Явившиеся на призыв тылки не слепые и не глухие – они все поняли. Асфальтовую площадь перед управой предусмотрительно оставили пустой (после в должной мере оценили эту предусмотрительность). Народ заполнил непосредственно дорогу и широкую обочину, и пустырь перед тем. Места всем хватило. В Пятигорье, вообще, земли хватает!

Толпа топталась, переговаривалась, перетекала в своих границах – подходили новые люди (из Малыхани, разумеется, припозднились), новоприбывшие искали родственников, друзей, сослуживцев. Среди собравшихся наши старые – зачем старые? просто хорошие – знакомые. Они (мы!) все там (здесь).

Безусловно, заслуживают упоминания самые заслуженные фигуры в Утылве. Фантастическое сборище почтила своим присутствием тылвинская верхушка. Поскольку не было трибун или иных vip мест, важные люди стояли вместе с народом. Трогательное единение. Официальный глава МО С.Н. Колесников презрел опасности – опасные симптомы своего самочувствия (типа галлюцинаций с черепами и надгробными столбиками с именами живых людей – например, абсолютно живого, ехидного Г. Сыродя) и пожелал быть с земляками в решительный час. Похвально!

Ослабевшее тело мэра поддерживала невеста – эффектная девушка Тамара. Вообще-то, за минувшее время ей довелось пережить не меньше, но она успела опамятовать – побороть сонную оторопь из-за отравления синей ядкой. Женщины живучи как кошки (не коты). Тамара даже дома не отлеживалась. Людкины причитания ей надоели – выудив из словесного потока матери, где сейчас находится Колесников, всполохнулась и побежала в больницу. Там, у постели мэра, поглаживая его руку, услыхала про безумие в городе. Тамара пыталась возразить – воззвать к рассудку, но Колесников был непреклонен в своем намерении участвовать – только в чем? Девушка не покинула жениха – пришла с ним на Синецветную улицу.

Экс-мэр Утылвы Владимир Игнатьевич Щапов тоже явился. В строгом темном костюме, который надел для визита в гостиницу. С той поры прошла целая вечность – ночь, и наступило утро. В.И. утомился, но виду не показывал. Он еще больше посветлел (поголубел) в лице и застыл в неестественной неподвижности, словно боялся проявить слабость – естественную примету своего солидного возраста. Как тут не вспомнить неестественное прямохождение последних светлоликих советских небожителей – членов Политбюро КПСС. Не наваждение даже – карикатура какая-то.