Сказка про наследство. Главы 16-20

Еще одно чудо добавилось к нынешнему списку тылвинских чудес. Над Утылвой летел корыльбун. Тяжело, как бомбардировщик. Неспешно махал своими перепончатыми крыльями: в-ж-жих! хых-хых… Наверное, корыльбуну было нелегко. На его спине аж три человека; пусть Машутка субтильная, но два-то других седока – взрослый парень и старик. Иван породой удался в прадедушку Гранита. Все Решетниковы – мужики здоровые, двужильные. И Мобутя – друг Гранита, ему же подстать. Потому Панька, взяв резкий взлет (в-ж-жих!), морщась, предупредил.

– Эй, ты, Грицка… На шею не дави… Не дави на шею!

Иван отодвинулся. Он уже не поправлял, когда его так называли.

Полет продолжался. Увы, Панька – не самый сильный корыльбун. Сейчас его тело не на пике своей физической формы (никогда не было на пике). Прямое и не гибкое, отнюдь не грациозного силуэта. Грудь впалая, живот напоминает мягкое брюшко, а не накачанный пресс. Совсем не тело Геркулеса. Руки-лапки прижаты к груди, голова по-птичьи опущена к плечам, одно из которых выше другого. Ступни ног несоразмерно большие, плоские, голые и желтые. Всего лишь Панька – непутевый Машуткин дружок. Вместо костей в теле хитиновые трубочки, а плоть – из ткани крыльев. Тело и крылья корыльбуна – единое целое, и желтая кровь у них общая. Интересно, корыльбуны чувствуют боль? По крайней мере, Панька уже исстонался… Увы, увы! Выдающиеся представители корыльбуньего племени погибли в войне с ворпанями в незапамятные времена. Вот вы с тем, кто остался, попробуйте!.. Например, построить крупный металлургический комбинат на месте степной деревушки! Слабо??..

Панька летел, тяжело ворочая крыльями – в-ж-жих! хых-хых!.. хых-хых!.. Четко придерживался курса на статую с руками на постаменте, торчавшую над Казятау – статуя служила удобным ориентиром (хотя волшебный туман в Утылве рассеялся, и белый день настал, но вокруг статуи по-прежнему полыхало зарево, как в рассветный час – интересная оптическая иллюзия). Машутка не умолкала.

– Внизу холмики смешные. Как в песочнице… На самом же деле они не маленькие.

– Почему четыре? Я только три вижу, – не понял Вано.

– Раздвоенная гора – это две вершины с перемычкой. Казятау и Кашиха.

– Ладно, четыре. Почему тогда Пятигорье?

– Пятая гора – Марай. Мы сейчас туда летим. С ветерком!.. Ой, гляди, там папа! На лестнице руками машет… Папа! Папочка! Мы летим!.. Что? Что? Не слышно… Когда вернемся, поговорим. Пока! Мы ненадолго, папочка! Я тебя люблю!

Маленькая фигурка Кильки была далеко внизу – опознать можно только по одежке.

Зато освещенный солнцем корыльбун великолепно виден. Люди на Синецветной наблюдали, как он поднимался, постепенно сужаясь в точку на голубом горизонте. Толпа притихла в надежде.

Красивое Варварино лицо выразило злобу. Она искала, к кому прицепиться. Нашла без труда.

– Лешенька, почему ты молчишь? Погрустнел миленький. Завяли наши цветочки – и синие, и красные. А как хорошо начиналось.

Хороши весной в саду цветочки.
Еще лучше девушки весной.
На горе, вдали от сада
Больше будет чудесато…

– Что, не нравлюсь? Не те тряпки на мне? Старо выгляжу? Глупые мужчины! Стоит мне нацепить юбку покороче, и розовые трусики… Эффект от них! сногсшибательный. Поистине с ног сшибает – у невесты мэра спросите… Вообще-то, неважно. Ведь я – это я, и всегда буду я… Разве нам было плохо, мальчик? Вечерами на лавочке… Ты тогда домой возвратился – на весь свет обиженный – и особенно, на Утылву. Что тебя не поняли, не оценили. Что снова пришлось в эту дыру. Потому, как больше некуда. Я одна тебя поняла. Ты, Лешенька, только мне свои мысли, свои тайны поверял. Разве я тебя обманула? Не врала, не подговаривала ни на что. А дивор ты сам вызвался найти и вернуть. И что? Вернул? Да не в обиде я! Теперь у тебя новая подружка. Альпинистка, скалолазка – или труболазка. Нет, я понимаю, насильно мил не будешь. Сегодня любишь одну, завтра другую. Но не надейся, Лешенька, что ты меня бросил и забыл. Я теперь всегда с тобой…

Лешка отворачивал лицо, кусал губы и не отвечал. Поняв, что его не растормошить и не подвигнуть на безотчетный порыв, Варвара вздохнула.

– Ладно. Свои своих не обижают. Ворон ворпань ворпаню глаз не выклюет. Хоть ты не ворон, а я не ворпань… Но мы друг друга понимаем. Да-а, Лешенька?

Лешка незаметно кивнул. Влюбленная девочка Влада закостенела в отчаянии. А Варвара снова обратилась к коллективному тылвинскому разуму (о котором была невысокого мнения).

– Так что? Будете стоять? Замерзнете!.. Во второй раз не попытаетесь? на штурм не пойдете? дураков нет?.. А как же Родина Утылва или смерть?

Народ безмолвствовал.

– Никого не найдется? Не Кирилла Солина, но хоть самого завалящего героя? Я вовсе без претензий… – больше для проформы повторила Варвара – она знала ответ.

– Найдется! – крикнули из толпы. Это был не мужской, а женский голос.

– Кто? Кто там мяучит? Выйди, покажись.