Сказка про наследство. Главы 16-20

С трудом оторвавшись от величественной картины Марая, Иван сглотнул и задал Машутке внезапный вопрос – чисто практический.

– А Панька нам на куй нужен?

– Очень нужен. Он нам поможет. Против ведьмы завсегда. Корыльбуны – слуги Камы. Ворпани служат Энгру. И ядка тоже из царства Энгру. Как случилась между Энгру и Камой ну, это… супружеская размолвка, так ворпани корыльбунов на клочки разорвали. Вот и выходит, что Панька и Клобы – враги. Мы этим воспользуемся.

– Голый расчет? Дружбой и любовью не пахнет, – констатировал Вано.

– Машутка права, – Мобутя был само миролюбие и благообразие.

– Я все слышал, – напомнил о себе Панька. – Как дуриком мной играть захотели. Облом у вас выйдет!

– Панька! Ой, чего ты?.. Мы не хотим. Ну, разве немного думали, что поможешь. Против ведьмы. Ты, вообще, корыльбун или кто?

– Помогать? Крылья-то свои, а не казенные. И почему я должен выручать? Сами себе выручальщики! Вы на моей шее решили выезжать – решили полетать. Хитрые какие!

– Панечка, неужели ты нас бросишь? И не дрогнешь? таки не дрыгнешь нисколько? Нам на гору на карачках лезть? Дырки на коленках протрем и аккурат на бабылидину годовщину доберемся. Через год, как бабушка померла… Слишком долго! Помоги, пожалуйста. Жалко тебе?

– Я уже говорил вашим субчикам на трубе: не нанимался! таскать, спасать…

– Панька, выходи! – Машутка яростно вспыхнула. – Кончай балаболить. Я не уйду. Ты же меня знаешь.

– Тебя знаю, а его нет, – ответил голос. – Гони чужака! Мало взрослого парня, так деда еще притащили- для утяжеления… С тобой же полетать – одно удовольствие. Ты немного весишь. Вспомни, как мы вместе…

– Нет! С ним. Без него никак нельзя.

– Ну, и оставайся с ним. Милуйся. А я пошел – полетел.

– Ах, так, да?! Я на тебя Каме пожалуюсь!

– Ты? – хмыкнул Панька, но тон его изменился. – Кому? Куда жалиться пойдешь? Кто тебя, пигалицу, слушать будет?

– Пойду! И знаю, куда. Невелика тайна. Скоро всем станет известно.

– Панька замолчал – крепко задумался. Вано тоже пытался обмыслить услышанное. Удавалось слабо.

– Несерьезно это. Ты будто с капризным ребенком разговариваешь.

Других корыльбунов нет. Посмотреть, если бы у тебя ни семьи, ни друзей… У Паньки никого нет.

– Не связывайся с этим парнем! – опять забубнил Панька. – Он плохо тебе сделает. Я и Калинку упреждал, когда она связалась с Грицкой. И пожалуйста! Грицка ее бросил. Тебя бросит тоже… Скажи – ну, скажи – чем он лучше меня?

– Ты смешной, Панька. Как ты себе это представляешь? Люди с людьми. А корыльбуны… Правда, про корыльбуньих самок я никогда не слышала… Значит, нет среди ваших сородичей такого обычая. Не обессудь.

– Он точно ребенок, – повторил Вано. – Как я могу тебя бросить, если мы… если тебя…

– Вот! Он уже говорит! что говорят, когда бросают… Все повторится, дуреха. Грицка бросил Калинку. Ничто тебя не учит! – Панька обнаружил возмущение.

– Ты боишься, со мной плохое случится? Как трогательно, Панечка. Тогда помоги нам!

– Тебе помогу. Убедила, – голос погрустнел.

– Где ты?

– Разуй глаза! если еще от любви не ослепла…

Шелест листьев. Машутка огляделась в поисках источника звуков. Шелестела крапива возле стены Мобутиного барака.

Барак старше бабылидиного дома. Изрядно вросший в землю, покосившийся. Цементный раствор давно высох и сыпался, и кирпичи просто вываливались. Эта стена глухая, без окон. Крапива выдурила по саму крышу. Сегодня растения показывали феноменальный рост. Мясистые колючие стебли шелестели – кто-то их шевелил сверху. А наверху было нечто, когда-то служившее крышей. Теперь же торчали стропила.

Солнце стояло прямо над бабылидиным двором. Лучи текли потоком, обдавали своим жаром, как бы давили на чувства, на глаза. Чтобы разглядеть лучше, девочка подошла вплотную к стене, и ее золотистая макушка уперлась в нечто. Холодное, не металлическое, но странное по ощущениям. Достаточно плотное, гладкое, выпуклое, образованное двумя узкими половинками. Девушка ни за что не догадалась бы, что это голые пятки – не чьи-нибудь, а корыльбуньи. Да, правильно, пятки.

– Ты что ли здесь расселся? Да как тебя ураганом с крыши не снесло? Развлекаешься? – негодование перехлестнул девчоночий голосок. – Панька, ты что творишь, стервец!! Там вся Утылва собралась! Они там, а ты…

– А я тут, – хладнокровно ответил Панька.

Машутка подпрыгнула и уцепилась за желтую пятку, дернула вниз.

– Ай! – Панька скатился кубарем в крапиву. – Ой!.. Ай!..

– Не придуривайся!

Снова шелест. Затем Панька поднялся. Вано с любопытством (и даже с некими уколами, напоминающими ревность) посмотрел на субъекта, который, по словам Машутки, должен был им помочь.