Сказка про наследство. Главы 16-20

Щапов способствовал установлению взаимопонимания между мэром и директором градообразующего предприятия (ТыМЗ) – Б.С. Васыром. Разумеется, они и раньше знали друг друга, но с подачи В.И. начали совместно работать. У города и завода не просто много точек соприкосновения – все общее. И спустя год в Утылве уверились, что Колесников далеко пойдет. Его имя известно кортубинскому олигарху Г.П. Сатарову. И в областных чиновничьих кабинетах поняли, что у них появился и вырос перспективный кандидат – нет, не на блатное местечко, а туда, где пахать требуется. Парадокс – когда Колесников перестал трепетно относиться к своим карьерным перспективам, они – эти перспективы – возникли. Прям из ниоткуда – точно синецветный лес. И еще он оценил, что рядом с ним была Тамара – красавица жена, надежный союзник. В Утылве не сомневались, что все у Тамары в жизни будет хорошо, а заодно с ней – и у Колесникова.

Продолжим дальше. Главное – в Утылве есть, что продолжать. Из трех сестер Кулыйкиных в самое интересное положение попала средняя – Леся. Нет, это не то, что вы подумали. Девушка робкая, честная, скромная, да и знакомы-то они с Дэном Сатаровым лишь ночь и следующий день. Зато какие ночь и день! перевернувшие их представления. Услыхав, что отец собрался жениться на тыловке, Дэн среагировал неожиданно – не так, как отец мог ожидать. Не гневом и протестами, не вполне объяснимой обидой за мать. Пусть Генрих и Светлана немало лет в разводе, но для сына они оставались родителями. Молодой человек очень удивил. Кратко осмыслил новость, затем удивительным способом – как лягушачьим прыжком – перескочил на другую тему.

– Раз ты женишься папа, то я… То я… Я тоже женюсь!

– Ты? Что за нелепая идея? Мне назло, да? Досадить из-за мамы? Сынок, мы живем порознь, каждый своей жизнью. И надежды нет. Разбитую чашку не склеить.

– Я не так наивен, папа. Мне не три года – и даже не шестнадцать. Я совершеннолетний. Могу поступать, как захочу. А я хочу жениться. Но не потому, что и ты женишься. Я встретил девушку, и она мне понравилась. Как тебе мама и потом эта… эта женщина.

– Дэн, не спеши. Вы повстречались только вчера. Все слишком быстро.

– А у тебя?

– Другое дело. Я старше, опытней. Кое-что повидал в жизни. И у меня есть соображения…

– У меня тоже.

– Какие? Признайся, Дэн: она твоя первая девушка. Нет, я понимаю – ты околдован… Но зачем жениться-то? Пройдет это помутнение рассудка. Первая любовь на то и первая, что редко женятся. Но помнят всегда… Сынок, я тебе не враг. Прислушайся, пожалуйста.

– Ты сам себе противоречишь. Ты женишься!

– Бьешь под дых. Сложно возразить. Хорошо, ты решил. Категорично, бесповоротно. А она? Твоя девушка? Ты можешь жениться, никого не спрашивая. В конце концов, даже мы с мамой примем – ведь мы любим тебя. Но сколько лет ей?

– Не интересовался. Не лошадь выбираю – в зубы не смотрел. И даже если Леся немного прихрамывает – ну, чуток…

– Я не про это. Она в школе учится. Не в выпускном классе. Ей годков шестнадцать – или даже пятнадцать…

– Главное – мы любим друг друга. Здесь в провинции не редки ранние браки. Например, я слышал, что парочка шестнадцатилетних тылков собралась пожениться. На полном серьезе.

– Ты о чагинских фермерах? Там у жениха и невесты только матери – отцов нет. У тебя отец имеется! И я по-отечески хочу предупредить… Сынок, нельзя запретить любить. И если ты в себе уверен…

– Да! я уверен.

– И люби, Дэн. Только не гони лошадей. Вы молодые, увлекающиеся. Так легко скомкать любовь. Потом будет неловко, плохо – и даже хуже будет.

– Не пойму, папа…

– Дай девушке время. И себе дай. Повзрослейте. До совершеннолетия недолго ждать. Ну, годик – ну еще… Если суждено вам…

– Если нет?

– А я не знаю, суждено или нет. Но вам – именно тебе! – надо успокоиться, не пороть горячку. Возвращайся в Москву, продолжи учебу. Потом встретитесь снова и начнете вновь. Или не начнете…

– Нет! не согласен!

Дэн был настолько не согласен, что тотчас побежал в панельную пятиэтажку в Кашкуке, к Лесиным родителям – к Кириллу Яковлевичу и Людмиле Александровне Кулыйкиным. Официальный шаг. Мамаша натурально обалдела, когда узнала, что единственный сын кортубинского олигарха явился свататься к ее дочери – тихой, хроменькой Лесе. Папаша, вообще, вел себя непонятно. Сказывалось, что головой ударился. Какой-то встрепанный, он лежал на синем диване и страдал. Серо-седые волосы не стояли стоймя, поскольку череп плотно перебинтован. Лицо открыто от подбородка до лба – дальше белая полоса марли. Выступающий, широкий и округлый на конце нос в красных прожилках, прочие черты к нему сводятся – глаза опущены к носу внутренними углами, зрачки скошены к переносице, от которой буквой V чиркнули седоватые брови. Потемневшие веки как кожистые складки. Близорукие глаза беспомощны без очков с сильными диоптриями. Вдавленный подбородок поцарапан. Раненый корыльбун. Нельзя ждать от него нормальной реакции.

Потому Дэн с сомнением взирал на Лесиного отца. Супруги Кулыйкины таращились в ответ. Чудно уж слишком.

– Что тебе сказать, парень… Это дочка сказать должна… Леся! Лесь! Тут о тебе…