Сказка сказок, или Забава для малых ребят

По проискам королевы Миуччо посылают во многие опасности, от которых он избавляется с помощью волшебной птички. Наконец королева умирает, и открывается, что Миуччо — сын короля; освободив свою мать, он делает ее супругой короля

Рассказ о семи окорочках так приправил сальцем блюдо удовольствия князя, что жир тек через край тарелки, когда он смаковал глупое лукавство и лукавую глупость Сапориты[459], столь искусно изображенные Толлой. Но теперь и Поппа, не желая уступать Толпе ни на самую малость, вышла в море россказней, начав так:

Кто ищет зла другому, находит вред себе самому; кто хочет поймать ближнего в ловушку козней и обманов, часто сам впадает в эту ловушку, — как услышите вы об одной королеве, своими руками устроившей капкан, в который сама же и попалась.

Говорят, жил некогда король Аута Марина[460], чей трон, по причине жестокостей и тиранств, на которые он дерзал, захвати-да некая колдунья в то время, когда он со своей женой развлекался в небольшом замке вдали от города. И стал он спрашивать некую деревянную статую, которая давала неясные ответы, и та сказала, что он вернет себе королевство тогда, когда колдунья лишится зрения. Но поскольку колдунья окружила себя бдительной стражей и, будто носом унюхивая лазутчиков, которых он посылал творить ей пакости, губила их как собак, впал он в такое черное уныние, что из ненависти к колдунье всех женщин, которых ему удавалось захватить в лесу у своего замка, лишал чести, а затем и жизни. И после сотен и сотен женщин, что завел туда злой жребий на поругание и пагубу, оказалась там одна девушка по имени Порциелла, хорошенькая до того, что подобной не бывало на земле. Косы ее были оковами тюремщиков Амура; лобик — точно круглый столик, за которым была подписана купчая на лавку Граций, глаза — два маяка, светом подававшие кораблям вожделений сигнал завернуть в порт удовольствий, ротик — медовая тропа посреди двух цветников с розами. Так Порциелла попала в руки короля, и он, пропустив ее по списку[461], уже собирался ее убить, но в момент, когда заносил кинжал, некая птичка уронила ему на руку уж не знаю какой корешок, и на него напала такая дрожь, что он выронил оружие. Этой птичкой была фея, которая несколькими днями раньше, в полуденный час вдремнула в лесу, где под навесом тени дерзость каталась на корабле страха; и некий сатир уже собирался учинить над ней постыдное дело, но Порциелла ее разбудила. И теперь, после такой доброй услуги, фея шла за ней по следу, чтобы отплатить ей тем же.

Тогда король, видя случившееся, подумал, не красота ли лица Порциеллы наложила секвестр на его руку, что он не смог ее заколоть, как сделал со многими другими. Он решил, что «и одного дурака в доме хватит»[462] и не обязательно омывать в крови девушки орудие смерти после того, как он омыл в ней инструмент жизни; она вполне может умереть и замурованной в одном из чуланов под крышей замка. Так он и сделал: замуровал ее, отчаянно рыдавшую, меж четырех стен, не оставив ни пищи, ни питья, чтобы она отмучилась поскорее.

Птичка через малую щель под крышей влетела к Порциелле и, видя ее на грани жизни и смерти, стала утешать человеческим языком, убеждая ободриться, ибо в отплату за ее доброе дело она готова и кровь свою пролить. И видя, что бедная девушка тает от голода, вылетела наружу и принесла ей остро наточенный нож, который вытащила из королевского сундука, чтобы Порциелла проделала под потолком отверстие со стороны кухни, откуда птичка могла бы каждый день приносить ей какую-нибудь пищу.

Трудясь немалое время, Порциелла проковыряла порядочное отверстие, а когда повар ушел с ведром по воду, птичка влетела в кухню и унесла еще теплого зажаренного цыпленка, а потом, не зная, как принести питья, залетела в кладовку, где были подвешены прекрасные виноградные грозди, и взяла самую лучшую; и так делала много дней. При этом девушка попросила птичку никому не рассказывать о ней, кроме случая, если найдется верный способ к ее освобождению.