Сказка сказок, или Забава для малых ребят

в обносках с дырами, или с дырой в груди.

ЯКОВУЧЧО

А вот, кто хвастается знатною породой:

он, шею вытянув, на цыпочках идет,

будто павлин, свой распустивши хвост;

он славу прародителей несет,

будто беременная свой живот,

производя свой род

то ль от Ахилла, то ль от Александра;

весь день рисует родословные древа,

умея мастерски производить

побег дубовый от каштановых корней;

он, просидев за книгами недели,

произведет свой род от тех, что сыновей

в действительности вовсе не имели.

Кто четвертями масло продавал,

себе уж четверть графской крови приписал

Он сочиняет тучи привилегий

на хартиях, состаренных в дыму,

чтобы тщеславья дыму угодить;

он покупает старые гробницы,

чтоб разукрасить в длинные стихи

новоизобретенных эпитафий[150].

Чтоб на сорочку наложить заплату,

он платит Дзадзере[151] немаленькую плату;

чтоб о себе в колокола звонить,

он тратится на Кампаниле[152];

стремясь фундамент вымыслом скрепить

под расползающимся домом,

он Пьетри[153] толстым томом

сколачивает дерева фамилий.

Но мы его положим в наш сосудец,

и пусть вытягивается сколь угодно выше,

ища высоких титулов и званий,

пусть вписывается в родовые книги рукою,

где видны мозоли от мотыги!

ФАБЬЕЛЛО

Ты снова попадаешь в точку,

бьешь каждым словом прямо по гвоздю!

И, кстати, вспоминаются слова

(их не мешает в памяти держать!):

«Нет хуже, чем мужлан, что проберется в знать».

ЯКОВУЧЧО

Теперь рассмотрим фанфарона,

велеречивого бахвала,

от гордости налившегося, ровно

головка качкавалло[154].

Он самомненья полон до краев,

он отливает выдумки как пули,

слюной пускает, вместе с пузырями,

слова, что круглы и пусты, как пузыри,

с кривой улыбкою оскаливая зубы!

Облизывает губы, говоря,

и так отмеривает шаг, что не поймешь,

кого он из себя воображает!

Бахвалится без умолку: «Эй, вы!

ведите мне ту рыжую кобылу

иль крапчатую!»; «Ну-ка, где кортеж?»;

«Узнай, не собирается ли на прогулку

племянничек мой граф?»;

«Когда уж наш кузнец

доставит мне готовую карету?»;

«Скажи портному, к вечеру я жду

пару чулок, да золотом расшитых!»;

«Поди ответь той даме,

что сохнет обо мне,

что может быть — да, может быть! —

я окажу ей небольшую милость!»…

Но только поместим его в сосуд,

окажется, что за душою — ни монеты,

что из соломы весь огонь его раздут;

чем больше надувается, при этом

тем больше лишь наводит скуку.

Врет за двоих, а на поверку — ничего;

изображает блеск, а у него

во рту от голода засуха.

Он брыжжи шьет к воротнику,

да худ кафтан. Надутое пустое брюхо —

довес к пустому кошельку.

Да вместо щетки борода,

любым сучком он ковырять в зубах привык,

хоть мяса нет там — он и хлебной корке рад,

и залп из кормовых его бомбард

лишь портит воздух…

ФАБЬЕЛЛО

Ну, остер же твой язык!

Ты обглодал его до косточки,

уж он обтесан с четырех сторон.

Да, говорит пословица не зря:

«Хвастун навроде мочевого пузыря».

ЯКОВУЧЧО

А вот, кто гонится за нравами двора:

колдуньей злою будто зачарован,

бежит за тенью, ловит буйные ветра,

глотает запахи с чужих жаровен,

надеждами надув себе кишки,

ловя из мыльной пены пузыри,

что лопаются на лету! Кто, рот открыв,

дивится этой роскоши, как пьян,

сменять готов бесценную свободу

на бархатный засаленный кафтан,

на право слизывать подливки с сковородок!

Однако, растворителя плеснув

на золото поддельное, увидим

запутанные лабиринты

обмана и предательства, найдем

такие, братец, бездны

мошенничества и притворства,

откроем целые поля, но не цветов,

но злых и ядовитых языков!

Сейчас тобой играют на ладони,

а через миг отбросят далеко;

сейчас ты мил, через минуту — мерзок;

то нищ — то вдруг богат,

то вознесен и тучен — то унижен

и тощ. Служи, смиряйся, изнуряй себя,

потей, как пес,

вскачь бегай больше, чем шагай,

да то и дело ухо пригибай

к земле или к воде, следя за всеми;

но так иль сяк — лишь потеряешь время,

труды и семена;

труды по ветру разнесет,

а семя в море упадет!

Что хочешь, делай — все закончится ничем.

Строй планы, иль рисуй в воображенье

любые замыслы, иль в подвигах трудись:

достанет одного лишь дуновенья —

все, что ты воздвигал, обрушить вниз.

И ты увидишь, что тебя сменяли

на фигляра, наушника, на Ганимеда[155] или

тупоголового невежду, на того,

кто хитро строит дом на два крыльца,

на каждый случай, вместо одного

имея наготове два лица.

ФАБЬЕЛЛО

О братец, ты меня как заново родил!

Мне больше дал, поверь, один лишь твой урок,

чем годы, зря потраченные в школе!

Сонм древних мудрецов согласно рек:

«Кто служит при дворе, издохнет на соломе»[156].

ЯКОВУЧЧО

Ты разобрался в том, что есть придворный.

Теперь послушай про того, кто ниже.

Возьмем слугу:

красив, воспитан, чистоплотен,

он сделает сто дел тебе в угоду —

дом приберет, доставит воду,

сготовит пищу,

вычистит одежду,

скребницей мула чешет, блюда перемоет.

Пошлешь на рынок — он быстрее обернется,

чем высохнет плевок;

проворный, он не знает скуки

и не привык стоять сложивши руки,

всегда найдет он дело —

хоть собирать нагар свечной,

хоть вынести горшок ночной.

Но если ты его возьмешься испытать,

доверив нашему пробирному составу,

поймешь: красиво только то, что ново,

как тот осел, что лихо бегает сперва,

а после не заставишь и дубиной.

Итак, прошло три дня:

он оказался плут,

отпетый лежебока,

распутник высшей пробы,