Сказка Востока

Со времени начала нашего повествования карта мира претерпела значительные изменения. Безусловно, до нашествия Тамерлана Кавказ — цветущий, благодатный край. Некое доказательство тому — две мощнейшие армии того времени, а это более полумиллиона войск, сотни тысяч вспомогательных служб, более миллиона лошадей и тягловой силы содержались за счет ресурса данного края — Северного Кавказа. Что произошло далее, мы уже знаем. И теперь, спустя какой-то десяток лет Северный Кавказ, да, пожалуй, и весь Кавказ являются периферией, где обитают варвары-горцы. Они не подчиняются грузинскому царю, и никому они не подчиняются. А тут средь них объявился вождь, уже известный воин Красный Малцаг. Горцы вокруг него консолидировались и диким образом стали наносить по пограничным территориям Тимуридовой державы дерзкие, ощутимые удары. Дело дошло до того, что горцы посмели напасть на караван с добром Тамерлана. Следом стали угрожать многим вассалам Властелина, требуя с них дань. Правители Грузии, Армении, Азербайджана обескровлены. Будучи данниками Тимура, они бессильны, и ныне сами просят Властелина прислать войска для усмирения и уничтожения горцев. На эту роль, как мы уже знаем, напрашивается наследник Мухаммед-Султан, и это не только оттого, что руки чешутся: ему в деле надо доказать свою состоятельность, заложить имя на перспективу..

Здесь, раз уж мы начали эту главу с пролога «память или Перо?», считаем уместным обратиться к обоим этим дарам, ниспосланным человечеству, дабы кое-что для себя прояснить. Великий хан Мухаммед-Султан (так его стали величать после принятия завещания) — сугубо историческая личность (как и многие остальные). Вслед за одним авторитетным историком многие утверждают, что на момент сражения с Баязидом ему было девятнадцать-двадцать лет. Это неверно хотя бы по одному — его отец Джехангир умер в 1375 году. После Мухаммед-Султана от одной и той же жены — Хан-заде — родился еще один сын Пир-Мухаммед. Значит, по простой арифметике, Мухаммед-Султану около тридцати лет (это подтверждают и останки скелета).

Тамерлан не любил тех, кто был ростом выше него, низких тоже презирал. А вот внуков, что были выше него, он очень любил, боготворил. Как и дед, Мухаммед-Султан был ширококостным, крепким, выносливым. Мудрый Тамерлан был достаточно прозорлив, чтобы разглядеть в нем нечто такое, чего не имели остальные внуки. По своим действиям он был гораздо циничнее и деспотичнее деда. И если дед любил применять как военную хитрость, коварство шпионажа, подкупа и дипломатию, то Мухаммед-Султан на эту тактику сил и времени не расходовал, его излюбленный прием — отравить врага, отравить все и всех. В его арсенале не только меч и лук, а всегда различные яды, и он отравляет ими источники, которые поят осажденные города, отравляет заразой продукты, которые повезут купцы во вражеский стан. Вокруг него всегда всякие шаманы и колдуны, а вместе с ними змеи, грызуны и птицы. При этом все в хрониках восхваляют его. Интересно, с какой точки отсчета они оценивали Мухаммед-Султана — из глазниц рыцарского шлема (пикирующего бомбардировщика) или из жалкой лачуги (тот же подвал).

Тимур и его окружение тщательно скрывали обстоятельства гибели Мухаммед-Султана. По версии летописцев Тимура, он умер от ран, полученных при сражении с Баязидом. При этом — после этого он руководит взятием и разграблением Бурсы. И еще упоминаются города, которые Мухаммед-Султан при помощи потравы источников истреблял. По другой версии, он умер внезапно от какой-то болезни (может, сам отравился). Однако достоверней научный подход. Весной-летом 1941 года советские исследователи проводили раскопки в Мавзолее Гур-Эмире в Самарканде, где помимо Тамерлана покоились и другие члены его семьи, в том числе и Мухаммед-Султан и духовный наставник семьи Саид Бараги. Полный отчет этих исследований не опубликован, а может, автор плохо искал. Да по некоторым данным, Мухаммед-Султан погиб от раны в грудь, так что пробиты ребра. И есть предположение, что голова была отделена от тела.

Если честно, эти данные не совсем интересны, и не уместно нашему Перу, мы словно смакуем. Да пролог главы «память и Перо» кое-чему обязывает, и мы теперь считаем возможным перейти к еще одному нашему герою — Малцагу, точнее, Красному Малцагу.

Уже зная название изложения, можно подумать, что Красный Малцаг — некий мифический герой. Безусловно, в большей степени это так. И здесь, вновь вернувшись к прологу данной главы, скажем, что хотя по всему тексту и с научной точки зрения приоритет всегда отдается Перу, то есть следу, оставленному Пером. Однако и память, как человеческую данность, надо уважать. А память народа — это эпос. И, как известно, в памяти народа, который до последнего времени не имеет своей письменности, ^[241]лучше сохраняется устное народное творчество и есть ил-ли — героико-поэтическая баллада под названием «Семь голов Тимура-Хромца и витязь Красный (Огненный) Малцаг».