Сказка Востока

С первых же ходов напряжение. Вот это ему как раз необходимо, ведь он воин-боец, и лишь сражение его стихия. Играя в шахматы, он умеет одновременно принимать неординарные решения. И эта комбинация еще во время пира осуществлялась, а теперь ее продолжение — дипломатия!

Первыми приглашаются посол мамлюков Сирии и Египта и сын султана — Фарадж.

— Я сожалею, и в то же время очень рад, что волею судьбы мы так близко сошлись, — Тимур придерживается этикета, строг. — Верю, что меж нами впредь будет только мир и согласие — это в наших интересах — нужно обезопасить и склонить на свою сторону столь могущественную силу, как мамлюки.

— Передай Высокочтимому отцу Великому султану Баркуку мои скромные дары. А это тебе и послу. — Дары, несомненно, баснословные. Это не столько откуп за плен, а более демонстрация его силы, богатства, щедрости.

Следом уже не приглашаются, а вызываются посол Византии и другой пленник — принц Иоанн.

— Его Величество император Византии Мануил II, — отойдя от шахматного стола, властным голосом обращается Тимур к вошедшим, — просил меня, и я слово дал, что принц Иоанн более света Божьего не увидит. Я свое слово держу.

В те времена почти при всех дворах были мастера по ослеплению (а при Тимуре — это искусный уйгур), которые весьма быстро справлялись с этим почти что повседневным делом.

— Вот, передайте императору мой обещанный дар, — на золотом подносе два светло-карих глаза. — И пусть в порту Константинополя поднимут, как представительство, мой туг, ^[68]и впредь ту дань, что платят самозванцу Баязиду, выдавать мне.

Затем очередь посла того же Баязида.

— Султан Османов Баязид — прославленный полководец, и я горжусь, что мы с ним одних тюркских кровей. Мир велик, так что есть где ему, а где мне миром править. Просьбу султана я уважил: вот ему Иоанн, как и было обещано, живой. А что без глаз — на чужую власть зариться не надо, всем заговорщикам урок. Хе-хе, а чтобы султан особо о слепце не печалился — шахиншахский дар — весь мир знает, что Баязид питает слабость к красивым женщинам, коллекционирует в своем гареме — Шадому отдаю.

В тот же миг Сабук бросается на колени:

— О Великий Властелин, Шадому ты мне подарил, не разлучай, люблю!

— Ха-ха, что значит «люблю»?! Любить надо Бога и меня. Ты за меня жизнь отдашь? Вижу, что отдашь. А какую-то девчонку не уступишь?.. Идем на Кавказ, здесь таких — здоровья не хватит.

Следующий на очереди — посол Золотой Орды. При его появлении Тимур двинулся навстречу.

— Передай Великому хану Тохтамышу мои сожаления, — усыпляет он бдительность врага. — Это все коварный Едигей и его брат Иса-бек натворили. С ними я разберусь. А хана, как чингисида, как сына, люблю, ценю и уважаю. Вот ему от меня дары в знак искренности моих чувств. В добрый путь!

Вслед за ним перед Повелителем предстал посол Грузии. Тимур вновь восседает на троне, тон его властен и груб:

— В течение трех дней выдать мне всю положенную дань, не то — сотру все с лица земли, всех в полон угоню.

— Позвольте, о Великий Эмир! — в три погибели согнулся посол, — ведь ты грамоту дал.

— А кому я грамоту дал?

— Азнауру Тамарзо.

— Хе-хе, ты видел башку Тамарзо? Вот если она воскреснет, то я данное ему слово сдержу. Вон! Исполнять!

От этих встреч Тимур изрядно устал, но настроение у него приподнятое. Да приемы надо закончить.

— Теперь, где этот сыночек царя страны Сим-Сим? — и пока его доставляют, он обращается к Молле Несарту: — Как этого ублюдка зовут?.. А-а, Тума, — тот уже в зале, целует край ковра. — Иди сюда, иди, мой родной Мухаммед. — Повелитель его по-отечески обнимает: — Приняв истинную веру, ты даже лицом похорошел. Молодец! А как тебе мой подарок? Береги золотого ягненка из Багдада, ему более тысячи лет.

— Да благословит Бог твой щедрый закат, ^[69]— доволен Мухаммед.

— Это не все. Еще получишь дары, ты ведь будущий правитель всего Кавказа, — при этом он отводит его от шахматного стола, шепотом, — направляйся на Северный Кавказ, готовь почву для нашего наступления. Всех призывай в нашу веру, под мои знамена, расскажи, как я щедр, силен и справедлив, в отличие от этого выродка Тохтамыша. Для этого у тебя будут деньги, люди, оружие. В бой, под знамена веры!

Следующим вызывается Едигей.

— О-о! Идико! Славно сослужил, славно. Идем на Тохтамыша! Ты в авангарде войск. Твой брат Иса-бек не подведет?

— Повелитель, есть закладная. А мы, мангыты, люди слова и чести.

— Верю, доказал.

— Золотая Орда — моя?

— Твоя. Только не забудь, половина барыша ^[70]моя. После всех встреч Тимур дал знак обедать. Тут же возле шахматного стола накрыли и обеденный. Блюд не сосчитать, но Повелитель, по традиции кочевника, налегал в основном на молодую конину, запивая кумысом.

— Ешь, Несарт, не стесняйся, где ты еще такой еды попробуешь? Так. А на что мы играем?

— Юноша, Малцаг.

— Ах, да. Но башки ему не видать. Шах!

— Мат! — ответил Молла Несарт.

— М-да, — после раздумья ответил Тимур, — за болтовней не уследил. Но я слово держу. Пойдем освобождать, заодно и я проветрюсь. Коней!