Сказка Востока

— Понятно, — озабочен старик. — Кто думает лишь о том, чем наполнить свой живот, стоит лишь того, что из него выходит.

— Вновь меня будут насиловать и я буду стоить не больше, — грустно вздохнула Шадома, в печали задумалась, вдруг бросилась под кровать. — На, все мои деньги — за вход, доставь мне еще той травки.

— Что ты задумала?

— Жить! — с вызовом бросила она.

До появления травки, значит эликсира, надо ждать два дня. Не пришлось: в тот же день, к вечеру, ее вызвали к новому управляющему. В знакомом кабинете таинственный полумрак, новые цвета и запахи, больше напоминающие будуар, чем комнату хозяина. Подминая весом роскошный, расписной огромный кожаный диван, восседает совсем голый, бледнокожий, оплывший мужчина-боров. Салфетка брошена на бедра. Перед ним массивный стол из литого золота и слоновой кости: только такой выдержит обилие яств и напитков. Ей надлежало броситься на колени, поцеловать край дивана и в повинной позе ждать повелений нового управляющего. Это в ее планы не входило, да и что замыслила, сходу реализовать не смогла. Она явно опешила, сам толстяк выручил ее.

— Говорят, ты прекрасно играешь на арфе, — у него мягкий хрипловатый фальцет, который никак не соответствует его массивному виду, — а ну, услади наш ужин и покой.

Послышался жалобный всхлип, и лишь тогда Шадома заметила маленького голенького белокурого мальчика на самом краю дивана. Он обеими ручонками протирал заплаканные глаза. Крайне рискуя, Шадома вмиг решила, что ей делать.

Она галантно, по-европейски, как положено благородной даме, поклонилась, вроде бы благородному мужчине, и пока управляющий, разинув рот, дивился этой невиданной доселе выходке, она бросилась к мальчику:

— Какой славный, очаровательный ребенок! Что случилось? Что ты плачешь?.. Что? — она ласково, чуть ли не по-матерински прижала его. — Ты не хочешь с дядей купаться в бассейне? Тебе больно?.. А давайте вместе, все втроем искупаемся. Будет веселей. А потом, — ее голос нежен и ласков, — я вам тихо на арфе сыграю, а потом ты сладко заснешь.

Старичок с травкой еще не объявился, а Шадома уже вновь в прежних апартаментах. На нее возложено опекунство мальчика. А потом мальчика удалили, боров вкусил прелесть женского обаяния. Вот теперь Шадома занята чисто женским делом. Управляющий в нее не просто влюблен, он покорен ее ласками, речами, ее музыкой и танцами, ее красотой, грацией, ее запахом и пылкостью, безудержной страстью и кротостью. Она, как заигрывающий котенок, то ласкается, то томным взором завораживает.

А толстяк сам был с детства мужчинами измучен, так и прожил всю жизнь, думая, что женщины — это что-то чуждое и грязное. Шадома не первая его женщина, но лишь она «раскрыла» ему глаза. Это, наверное, первая любовь, и он ее страшно ревнует, постоянно держит при себе — этим и поплатился.

Была встреча, тайная встреча, очень важных персон, ибо сам управляющий всех обслуживал, а Шадома находилась в соседней комнате, правда, ничего не слышала и не пыталась подслушать. Видимо, мужчины о чем-то сверхважном договаривались, потом расслабились, расшумелись. Шадома слышит, как кто-то тонким приказным тоном сказал:

— Ты, говорят, с какой-то девкой связался. Покажи, пусть и нам на арфе сыграет.

Сам управляющий ввел ее в большой зал, где вокруг обильного стола сидело трое мужчин, стоял терпкий аромат специи, крепкого армянского вина и едкой анаши. Как только Шадома умела, она уважительно, но галантно и с достоинством поклонилась. Едва тронула арфу, набрав пару аккордов из персидских мотивов, к ней двинулся средних лет мужчина (видать, самый главный из присутствующих) и отвел ее в отдельную комнату.

Шадому политика не интересовала, но этот по-восточному хорошо воспитанный мужчина был с ней весьма любезен и в пылком бахвальстве рассказал, что он бейлик, потомственный сельджук Рума, правитель этого и еще трех близлежащих городов, а вскорости будет владеть всей Анатолией и Константинополем.

Следующий на очереди, значит и по важности, был пожилой бородатый крепыш, по форме одежды — купец-иудей, по конскому запаху, грубым рукам и диалекту (всего три слова сказал) — настоящий дикарь, тюркит, военный. Третьим был оплывший от жира купец, такой же манерный, как управляющий. Он похлопал Шадому по ягодицам, что-то невнятно пробормотал и, убивая время, сел есть виноград, запивая шербетом. Позже Шадома узнала, что это и был истинный хозяин «Сказки Востока», порта, да и половины города — знаменитый купец Бочек.

Однако ее хозяином в данный момент являлся управляющий «Сказки Востока», который, едва гости ушли, накинулся на Шадому с кулаками, при этом сам плакал, называя ее изменницей, продажной. В итоге она вновь попала в свою келью, на общие харчи, выставлена напоказ по весьма средней цене, так что многим будет доступна.

«Где мой спаситель? Где мой милый старичок? Что мне делать?» — не спала Шадома всю последующую ночь, места себе не находила, знала, что выхода из этого тупика уже нет.