Сказка Востока

На заре в «Сказке Востока» общее построение, где будет произведен гигиенический и психологический осмотр. Вновь Шадома упала с высот. Так теперь еще злее и больнее будут подтрунивать, издеваться и щипать ее коллеги по блуду. Страшась этого, она до последнего пребывала в своей темнице, как снизу раздался шум, переполох, крик, грубый топот приближается. В ужасе она раскрыла рот, раскрылась дверь.

— Это Шадома? — здоровенные янычары не вмещаются в ее келью, хватают за волосы, выволакивают в коридор.

На улице при людях обращение с ней было вполне сносным, а когда вскоре достигли какого-то важного, явно государственного заведения, с ней обращаться стали совсем хорошо. Это были мелкие чинуши. До обеда томили ее здесь, правда, чаем поили, и по обрывкам фраз она поняла, что влипла в какой-то политический скандал. Оказывается, Тамерлан, готовясь напасть на османа Баязида, заслал в его империю массу шпионов. Один из них под видом купца-иудея был пойман на заре при выходе из города: кто-то донес, что в «Сказке Востока» была тайная встреча.

В тот же день после обеденной молитвы началось судебное дознание. На Шадому накинули полупрозрачный яшмак, так чтобы она могла видеть, а ее лица — нет. Это был не тот обыденно-бытовой суд, что вершился над Малцагом. Здесь дело было серьезное, государственное, много важных сановников, духовенства, военных.

За время неволи глаз Шадомы, дабы выжить, стал наметанным, да и улавливала она все с полуслова. Ей хватило одного взгляда, чтобы сходу оценить ситуацию. Управляющий сидит сбоку, поникший, угрюмый: он подозревается. Рядом тот дикарь, что под купца-иудея маскировался. Он очень бледен, весь в поту, ссадин на лице нет, но видно, что изрядно потрепали.

Чтобы хоть как-то отомстить Тамерлану, убийце ее семьи, Шадома хотела сходу заложить шпиона. А потом подумала: «Чем лучше эти турки-османы, что насилуют ее? Надо вести свою игру». Так она, еще не понимая, вошла в политику.

— Имя, вероисповедание? — был ей первый вопрос.

— Шадома, раба Божья, — был скорый ответ.

Этот ответ, видимо, не удовлетворил судью, но «копать» далее он не стал. Задал еще пару процедурных вопросов и перешел к делу.

— Да, знаю, это наш управляющий, — следующий ответ.

— Этого не знаю, — когда указали на «купца-иудея».

— В «Сказке Востока» занимаюсь танцами, пением… а чем еще можно заниматься в благочестивом обществе?

По решению судьи Шадому, как женщину, решено опросить в отдельном помещении. Там раскрыли лицо, никакого насилия, но тон грубый, надменный.

— Да, я одалиска. «Сказка Востока», все знают, — публичный дом. Но поверьте, в моей келье, там вы были, и днем ничего не видно. А ночью вообще мрак. Что вы хотите? Рабыня я, невольница, но была и есть благородных кровей.

Вечером Шадома в своей «конуре». Единственная мечта — поделиться всем со старичком. Но входа в учреждение нет: все закрыто день, два, три. Их еле кормят, и ходит слух — притон ликвидируют. Всякие надежды породил он. Шадома гадает, что лучше не будет. И вдруг как-то вечером, будто завели часы, все задвигалось, все забурлило, а в коридоре позабытый хриплый фальцет управляющего:

— Шадому срочно наверх, в апартаменты.

Та же компания, за исключением «купца-иудея».

— А ты молодец, умница, — вновь хлопнул ее по ягодицам купец Бочек, — хороша!

— Иди ко мне, красавица! — вскочил навстречу бейлик. — Петь и играть будешь? Будешь, будешь, ха-ха-ха!

С тех пор Шадома — привилегированная особа, живет в роскошных апартаментах. Никто не докажет, но ходит молва, что сам правитель к ней часто наведывается, купец Бочек, будучи в городе, с нею общается, а сама Шадома доступна только для особо избранных: пять золотых — час! Таковых мало, и Шадома стала устраивать танцевально-музыкальные концерты — приемы, попасть на которые — честь и мечта.

Все, что предрекал старичок, постепенно сбывалось. Все, что он советовал, она строго исполняла. Этим и жила. Лишь в одно она внесла существенную поправку. Ее старичок всю жизнь провел средь нищих и блаженных людей, которые денег не знают и не хотят. Бог на день хлеб давал — счастье! Завтра — Он же судьбой не обделит. Это добрые люди, думающие о внеземной жизни, о вечности.

Круг же общения Шадомы — это люди, всецело отдающие себя земной жизни, не обращая внимания на загробную, кроме как на словах (таких всегда большинство). Среди этих людей вежливость и внимание зиждется на одном — количестве денег. И вера у них одна — большие деньги, которые они наживали отнюдь не честным путем. Посему Шадома не брезгует клянчить у них излишки, порой умело заводить, зная, что подгулявшие толстосумы, выпендриваясь друг перед другом, сорят на ее концертах состояниями. Она бы могла быстро разбогатеть, но статус рабыни, масса вымогателей, надсмотрщиков и простых коллег, с которыми надо делиться, откупаться, помогать, не давали расти ее показному благосостоянию.