Сказка жизни

– А скажи Илья… – как всегда завел Алеша Беркович разговор, вроде бы ни к чему не обязывающий, так, просто время скоротать, – Вот скажи, но только честно. Между нами, девочками, как говорится. Тебе с кем лучше было: с Марьей-Искусницей или с Василисой Премудрой?

– Честно? Между нами, девочками? – тут же откликнулся Илья и положил правую руку Алеше на плечо, так, что у того мигом прихватило дыхание, а дубовая лавка под ним жалобно скрипнула и слегка прогнулась, – Как на духу, я скажу так. Лучше всего, Алексей, мне было с тобой. И, надеюсь, будет. Ты меня понимаешь?

Алеша хотел было что-то сказать, но не смог.

– Ну, то есть, никогда не угадаешь, как оно все в дальнейшем сложится, сказки сложнее схем, сам знаешь, всяко может повернуться. Но я хочу… – тут голос Ильи почти ненаигранно дрогнул, а взор увлажнился, – И я хочу, чтобы ты это знал и всегда помнил о том, что ты у меня есть. И никогда не забывал. Не забудешь? Или тебе записать это где-нибудь для надежности?

– Не забуду, – кое-как пискнул Алеша.

– Вот и хорошо. Ну а если все-таки вдруг – так молодой напомнит, у него память должна быть еще хорошая, не то что у нас с тобой, – тут Илья наконец снял руку с Алешиного плеча, давая ему возможность принять первоначальные объем и форму, и весело подмигнул Филимонову, – Как молодой, на память не жалуешься еще? Все помнишь?

Филимонов улыбнулся в ответ. На память он не жаловался, да и вообще жаловаться на что-либо в его положении было попросту нелепо. Ему очень нравилась его новая команда, ее традиции и милые привычки. Илья Муромэц, например, любил совершать подвиги по утрам, пока еще не жарко, и утренняя роса блестит на нескошенной траве. «Совершил с утра подвиг – и весь день свободен!» – так пояснял Илья свое пристрастие, вечерами окуная усы в пивную пену. Или Алеша Беркович с его бодрым девизом «Пленных и сдачу не берем!» И даже казавшийся поначалу нелюдимым Добрыня Никитин, с детства шедший по надежной финансовой части и почти не сворачивавший с однажды избранного пути.

– Ты не смотри, что Добрынюшка у нас вроде бы такая бука, – пояснял Филимонову Алеша Беркович, – Просто он целиком погружен в свои собственные мысли и делает очень полезное и нужное для всех нас дело. Это только кажется, что ничего не происходит. А на самом деле подспудно совершается крайне необходимая работа. Он в свое время знаешь что сделал, когда в «Пути Короля» еще служил?

– Расскажи, – тут же попросил Филимонов, краем уха слышавшей об этой истории.

– Старый сказочник той сказки был талантлив, но обладал вздорным и крайне неуживчивым в быту характером… – затянул Алеша голосом бывалого рассказчика.

– Переходи к сути, – строго напомнил ему Илья Муромэц, – Не разменивайся на малосущественные детали.

– Я не размениваюсь. Это же суть и есть, – буркнул Беркович, – Короче, персонажей он менял чуть ли не ежемесячно, настолько был склочный, хотя дело свое знал хорошо. Бывалоча, утром в поле брани выезжал один состав, а вечером возвращался уже полностью другой. И свой лучший подвиг, тот самый «Путь Короля», они никогда не исполняли вживую. Читатели недоумевали, роптали и требовали, а он – ни в какую. А разгадка была проста – новые люди просто не успевали его толком разучить и отрепетировать, а им уже пора было собирать вещички на выход…

– Добрыня здесь причем? Его тогда там еще не было…

– А притом. При том, что однажды ситуация дошла до логического завершения и полного тупика. Благородный герой с негодяем, про которых уже никто не помнил, что они там вообще когда-то числились – вдруг объединились и принялись через судебную инстанцию выбивать свои мифические авторские права. Якобы кто-то там с какого-то боку подносил меч-кладенец, кто-то наоборот, от этого меча улепетывал как заяц, но все уперлось в будто бы положенные им «роялти» и прочие пенсионные отчисления. Слово за слово, око за око, пошло разбирательство, кто, кому, чего и сколько должен, органы правосудия, движение прекратилось, продажи встали, читатели помаленьку стали терять интерес и расходиться. А ты же знаешь, уронить реализацию – это дело одного месяца, причем все внезапно ведь рушится, а восстанавливаться потом можно весь сезон и так и не восстановить. А особенно – читательское доверие…

– Тут-то и появился Добрыня… – попытался было влезть на самое сладкое Илья Муромэц, но искушенного в словесных баталиях Берковича ему было не переболтать.

– Тут-то и пригодился Добрыня со своим управленческим талантом. Пришел, неделю посидел, покумекал, разобрался в ситуации – а потом взял и за полдня заново переписал всю сказку, «с листа», с абсолютно новыми людьми, вообще нигде не засвеченными, на чистом окладе, как говорится, сделал свое дело – спасибо и до свидания. И тут же все встало на свои места, словно и не было ничего, тишь да гладь. И в сказке порядок, вся документация не подкопаешься, и «Путь Короля» открыт, и баламутам этим – шиш с маслом.

– А старый этот сказочник знаешь как закончил? – все-таки встрял Илья.

– Плохо? – спросил Филимонов.