Сказка жизни

– Разумеется! – воскликнул Алеша Беркович, – Это же сказки, а в сказках зло неминуемо должно получить по заслугам! Ну, вернее как сказать «зло», не зло… Короче, женился в итоге на одной даме сердца, страшной, как похмельный сон Змея Горыныча, правда, младше его лет на тридцать. И все – как подменили человека: крутит им как хочется, он поперек и слова сказать боится, будто это и не перед ним благородные герои десятками трепетали аки осиновые листы. Это не делай, туда не ходи, с друзьями не пей и так далее. Живут теперь в творческом уединении где-то подле Далеких Гор, выпускают сказки исключительно с фольклорными переливами и прочими этническими мотивами. Кстати, очень недурные, но, что называется – строго на любителя. Вот такая история…

И Алеша вздохнул.

А Филимонов вовсе и не считал Добрыню букой. На самом деле, когда тот выходил из своего обычного состояния и начинал делать доклад, густо начиненный различными специфическими терминами – послушать его было хотя и не очень понятно, но крайне увлекательно. Особенно когда он добирался до спецификаций EBITDA и «первичное размещение», после чего необстрелянные дамы сердца начинали смутительно краснеть, а их более искушенные товарки – понимающе переглядываться и кивать друг другу головами.

В общем, Филимонову на новом месте службы нравилось решительно все.

– Это потому, что у тебя с нами духовная связь, – пояснил ему однажды Алеша Беркович.

– Избегайте случайных духовных связей, – строго напомнил им Илья Муромэц, – А в случае невозможности избежать – тщательно используйте все возможные степени защиты.

И был как всегда прав…

Филимонов вышел на свежий воздух. Уже прохладное осеннее солнце способствовало прояснению сознания и сдержанному подъему настроения. Приблизился к остановке общественного гужевого транспорта, огляделся. Все было, в общем, как всегда. На лестнице, ведущей в Тайный подземный ход, двое брахманов в сером размышляли о грядущей траектории явно перебравшего вчера лесных соков старика-моховика. Тащить его дальше вниз было легче и в целом совпадало с намерениями обитателя древесных зарослей, но противоречило служебным инструкциям. Тащить же наверх – не противоречило, но было значительно тяжелее. Здесь было о чем поразмыслить. Сам старик, привалившись к стеночке, исподлобья поглядывал на стражей порядка и изредка запевал какую-то жалостливую песню.

Мимо на полной скорости пролетела карета с парой красавиц в сопровождении коллектива чудовищ, родом явно из-за Южных гор. Красавицы, невзирая на сравнительно ранний час, решительно употребляли шипучее вино и, заливисто хохоча, выставляли из окон колесницы различные части своих прелестных тел. Филимонов сплюнул.

Непосредственно у деревянного, подгнившего поребрика трое одутловатых, наглорожих возницы в непременных кепках-невидимках жарко спорили о приобретенных ими диких конягах, повествуя о том, сколь ловко они обжучили продавцов при покупке и как еще ловчее обжучат покупателей на последующей перепродаже. Филимонова всегда немало удивляли беседы подобного рода. Если дикий коняга и впрямь оказывался хорош – то к чему продавать? А если плох – так зачем было и брать? Скроив приличествующее моменту мрачное выражение лица, Филимонов поторговался о тарифе, потом легко вскочил в колесницу, устроился поудобнее и повелел трогать. Возница щелкнул вожжами, и дикая коняга, задорно фыркнув, пустилась в путь-дорогу.

Довольно щурясь под цокот копыт, Филимонов с любопытством обозревал окрестности. Сказочная реальность стараниями сказочного Головы за время его отсутствия заметно изменилась, похорошела. Кое-что было и вовсе не узнать. И все же, все же, что-то неосязаемое из прошлого… Или наоборот: все было, на первый взгляд, как и прежде, и все-таки что-то неуловимое, будто ускользающее, чему даже и нет пока названия, а может, и не будет…

Это была – мысль. В юности Филимонов все собирался завести записную книжку и записывать в нее разные пришедшие умные мысли. «Давай, давай, – неизменно подшучивал над ним Илья Муромэц, – Записывай. Тем более, ты знаешь – в твою пустую голову мыслям приходить хорошо, много свободного места!» Но Филимонов не обижался. Другое дело, что как-то все время оказывалось недосуг, да и мысли, как нарочно, зачастую посещали его в самый неподходящий момент, во время подвига, или непосредственно перед ним, или затем уже, во время свидания с дамой сердца. А самое главное – некоторые из мыслей, покинув, затем неизменно возвращались. «Ну хорошо, еще одна сказка, еще подвиг, еще прекрасная дама… дальше что?» «А потом, когда сказка – закончится? Все же сказки – заканчиваются…» и даже «В чем смысл сказки?» Некоторые подобные мысли приходилось иной раз даже отгонять, а не то что записывать. Возможно, именно это и были – главные вопросы… И Филимонов, подумав, отложил мысль на потом.