Сказка жизни

Безусловно, базовым, системным, фундаментальным и все прочие возможные синонимы вопросом является вопрос о происхождении сказок как таковых. То есть, откуда берутся сказки, для чего, зачем, кому это нужно и, собственно, чем все это заканчивается, если заканчивается вообще, и существует ли пресловутая и неоднократно упоминаемая «Сказка сказок», или это всего лишь примерный аналог математического понятия «предела» или физической «скорости света», то есть величин, к которым можно неуклонно стремиться, но достичь которых при этом решительно невозможно. Как обычно, на сей счет существуют две диаметрально противоположные, в чем-то даже взаимоисключающие точки зрения, имеющие как свои неоспоримые достоинства, так и фатальные недостатки.

Согласно постулатам первой теории, сказочный мир был создан Высшими таинственными силами единомоментно и сразу в полном объеме, и с той поры, если не принимать в расчет какие-то второстепенные детали и несущественные подробности, пребывает в практически неизменном состоянии. То есть, мы имеем дело с ситуацией устойчивого динамического равновесия, когда даже возникающие вроде бы новые сказки на самом деле существовали и прежде, просто были до поры до времени скрыты от назойливого читателя, а затем явились ему в результате как личного просветления и усиленной мозговой деятельности, так и были навязаны извне сказочником, уже испытавшим подобное просветление ранее. Как и любая теория, обладающая всеми необходимыми атрибутами полноты и замкнутости, она на самом деле умудряется объяснять одновременно все – и в тот же самый миг не объяснять абсолютно ничего, и кроме того, она попросту скучна, если не сказать хуже, хотя бы потому, что Сказка сказок в ней представляется всего лишь унылой компиляцией ранее пройденного и отработанного по сути своей материала. Поэтому гораздо более подробно хотелось бы остановиться именно на антагонистических к данному положению позициях.

Да, гипотеза так называемого «сказочного генезиса» переполнена вопиющими даже для не особо искушенного в тонкостях нестыковками, сомнительными леммами и допущениями, малокорректными доказательствами, построениями, легко опровергаемыми «с цифрами на руках», и надуманными иллюстрирующими примерами. Всякий вопрос, на который с ее помощью кое-как удается получить ответ, на самом деле вызывает лишь расходящуюся волну вопросов новых из расчета один к десяти. Но зато она и не рассматривает сказочную реальность в виде летаргического сна спящей красавицы, уже отчаявшейся дождаться своего принца, а от некоторых ее предположений, провозвестий и прогнозов так и вовсе захватывает дух.

Итак, согласно данной модели все началось с так называемого «Большого сказочного взрыва», следом которого являются «реликтовые» сказки, неясный отблеск которых при некотором усилии воли можно и доселе наблюдать во всех ныне текущих сказках. Первые получившиеся сказки были очень просты, в чем-то даже элементарны. Оно и неудивительно: ни герои, ни злодеи, не говоря уж о дамах сердца, еще не успели толком вызреть в первичном сказочном бульоне и обрести какие-то формы, о которых можно было бы говорить конкретно. Более того, не были даже толком сформулированы критерии так называемых «добра» и «зла», а ведь эти понятия является в некотором роде ключевыми. И сейчас не стихают, а скорее даже с удвоенной силой разгораются дискуссии на тот предмет, выработалось ли в первые секунды после Взрыва добра и зла строго поровну, а если чего-то и получилось больше, то чего же именно. Самые яростные умы, ничтоже сумняшеся, даже вводят дополнительные характеристики и формы существования этих структур, такие как «светлое зло» и «темное добро», как будто им мало того, что и так уже имеется в открытом доступе. На самом деле, единственное, что можно утверждать с уверенностью – это то, что зло, в отличие от добра, обладает ярко выраженным показателем монополярности, отчего одно зло ощутимо притягивается к другому, образуя его скопления и сверхскопления, а добро, как правило, сопровождается неуживчивым в быту характером, отчего часто и бродит по белу свету в гордом одиночестве.