Сказка жизни

Но самое, самое-то главное – что? А то! Свой сказочный лес будет уже в наступающем году! Понимаете, свой! Вот уже, руками можно потрогать! Растет, пробивается к солнышку, зеленеет не по дням, а по часам. И пусть, как в популярном телешоу для мозговых инвалидов – говорят… Пусть. Хотя говорят многое. И что главный лесник на самом-то деле в наши родные сказки не верит с детства. А верит наоборот – в сопредельные басни про Вия, кузнеца Вакулу и прыгающие пельмени. Да и пусть себе верит. Вера – дело сугубо индивидуальное. И что лес-то – он только для отвода глаз, а на самом деле девяносто процентов его тут же распилят на доску-вагонку и оцилиндрованное бревно… пусть пилят! Десять-то процентов – все равно останется. Свой, свой! У других вон – и того нет. И не будет никогда. Санта-Клаус бело-синий – у него что, лес? У него не лес, нет… у него – какой-то редкий кустарник вдоль южного тракта, что к Темным горам. В таком, если желаете знать – приличному субкультурному человеку, когда приспичит слезть с телеги да отлучиться в сторонку – и то окажется неловко. Как на юру, ей-бо!

А академия юных снеговиков? Ведь из своего же снега лепим, не из привозного! Пусть не липнет пока особо, но стараемся… Нет-нет – хороший был год. Грех жаловаться.

Он встал, умылся, привел себя в относительный порядок, плотно позавтракал. Облачился в рабочий костюм, легко вскинул мешок за плечи – и резким движением посоха распахнул дверь.

Дети, сгрудившись, в нетерпении ожидали его на площадке у подъезда. Завидев, кое-как уважительно структурировались в шеренгу по четыре и нестройно, но старательно и громко поприветствовали. Один суровый мальчик, которому, сообразуясь с общим экстерьером, к следующему Новому году лучшим подарком стали бы электрическая бритва и упаковка импортного пива, неожиданно тонким голосом вдруг выкрикнул «Иди-сюда-алё!!!», но соратники быстро затолкали его внутрь коллектива и там, судя по ряду косвенных признаков, несколько раз ощутимо сунули в печень.

– Ну, здравствуйте, ребята! – пробасил он хорошо поставленным голосом, попутно отмечая про себя: «Популярный стал…»

– Дедушка Мороз! Верим! Верим!!! – взорвалась толпа дружным ревом, – Дайте дедушке поработать!!!

Ком подкатил к его горлу. Он незаметно смахнул слезинку накладной бородой.

«Они верят! Несмотря ни на что – они верят, верят в меня! Верят в меня и в чудеса!!! Дети, дети… Они такие же, как были мы – только на самом деле еще лучше! А ведь ради этого момента стоит ждать 364 дня в году. Да что там – ждать. Ради этого стоит пи..(зачеркнуто) стоит жить!!!»

И в общем – так оно на самом деле и было…

Итак, фигура Негодяя. Позиция, глубинный смысл которой постигается не с первой, а порою даже и не со второй попытки. Если бросить поверхностный взгляд, быть Негодяем, конечно, не представляется особо привлекательным – ведь по идее, лауреатом и конечным выгодоприобретателем всех сказочных лавров является Благородный герой, а на долю его соперников и супостатов выпадают в итоге лишь общественное порицание и однозначные проклятия. Но с другой стороны, Негодяй в отличие от Героя не обязан из последних сил разыгрывать на публике стопроцентные благородство и чистоту идей, не должен волочить за собою повсюду неподъемный груз непорочных и светлых замыслов, являясь образцом для подражания молодого поколения и объектом умиления поколения старшего, и вообще волен не сдерживать себя в выборе техник и средств. Если Негодяй и сопровождающий его аккомпанирующий коллектив испытывают недостаток какого-нибудь оборудования или продукта, наподобие той же пыльцы Аленького цветочка, то они попросту реквизируют проходящий поблизости транспорт, а не отправляются на его поиски в Тридевятое царство к тамошнему Руководству, и не служат там у него три года мальчиком на побегушках, как это принято в среде персонажей благородного толка.