Сказки Баюна: Цена свободы

Рыжий подобострастно улыбнулся, не отрываясь от сбора самородков.

– А вот Горыня раз-з-зочаровал!

Староста встал как вкопанный, а Миряна закричала и зажмурилась. Из-под жертвенника показался старик… точь-в-точь как его Ждан в первый раз видел, только моложе – пропала седина, кожа стала глаже и свежее, черные глаза лучились силой и мощью. Он посмотрел на обещанного, улыбнулся, размял затекшие руки и показался целиком. Полоз был раза в два выше любого мужчины, даже выше богатыря. Кожа на лице и руках была человечьей, но сквозь нее виднелись таинственные узоры в форме чешуек. Темные волосы и борода окаймляли благородное лицо то ли князя былинного, то воина бравого – ничуть не меньше. Одежды напоминали похоронные шелка и окутывали полубога подобно туману или мороку. Но наибольший ужас внушал змеиный хвост вместо нижней части туловища: длинный, мощный, покрытый чешуей из тусклого золота. Таким хвостом можно было враз быка свалить или даже стену крепости проломить.

– Так что же ты, Горыня? Деревню потерял, з-з-золота лишился, да еще и с-с-сбежать вздумал?! – последние слова прогремели словно раскат грома.

– Смилуйся, Полоз! – староста рухнул на колени и с гулким звоном приложился головой о камень, – годами служил тебе верой и правдой! И впредь служить буду!

– Верно, верно говоришь. Мы с-с-с тобой давно знакомы, – прошелестел Полоз, неспешно скользя к слуге своему. – Что же я, не помог тебе с-с-с деревней?

– Помогли!

– Что же я, златом тебя не ос-с-сыпал?

– Осыпали!

– Что же я, дочку твою не спас-с-с?

– Спасли!

Змееподобное божество удовлетворенно кивнуло:

– Спас-с-с. И теперь, пос-с-смотри, какой крас-с-савицей она выросла!

Горыня глядел на Миряну с такой горечью и сожалением, что сердце Ждана кровью обливалось. Девушка же даже плакать перестала, лишь в немом оцепенении глядела куда-то вдаль.

– С-с-самое то для невес-с-сты моей! – облизнулся Полоз и торжественно обвел взглядом присутствующих.

– Нет!!! – хором вскричали староста со связанным великоградцем.

– Нет? Но вы же с-с-сами с-с-вадебку с-с-сыграли? Дверь отворили. В дом мой вошли. З-з-золото к рукам прибрали! – наигранно обиделся покровитель злата и жадности человеческой, – на Стороне у всего цена с-с-своя есть, вам ли не знать!

Коварный полубог достал из-под полов одеяния затейливо украшенный нож и кинул Горыне:

– Убей с-с-свою дочь.

Староста взглянул на оружие, будто видел его впервые, а не оборвал им жизни стольких невинных девушек. Перевел взгляд на Миряну. Она стояла без единого движения и, поджав губы, смотрела отцу в глаза.

Горыня взял клинок и крепко сжал его рукоять. Тяжело поднялся, отряхнул и без того грязный наряд от пыли. Повернулся к дочери, бросился вперед и со слезами на глазах прокричал:

– Прости!

– Нет! – закричала Миряна и рванула к отцу.

– Нет!!! – проревел Ждан и попытался подняться на ноги, но силы оставили его, да было уже слишком поздно.

Горыня подскочил к Полозу, замахнулся ножом и резко ударил змея в самое сердце.

Оглушительный смех сотряс стены пещеры – полубог увернулся в последний момент, в мгновение ока оказался позади старосты и насквозь пронзил его грудь когтистой рукой. Кровь хлынула во все стороны, когда Полоз небрежно откинул труп верного слуги в сторону.

У Ждана помутнело в глазах, а в ушах зазвенело. Мир вокруг будто замедлился и растворился в тумане. Вон там, вдали, кричала Миряна, рухнув на колени подле отца. Прокл с улыбкой безумца взирал на происходящее. Лишь змеиного полубога меченый видел четко и ясно, будто ничто в мире не могло исказить этот величественный и пугающий образ. Он заглянул пленнику в глаза, улыбнулся и холодным бесчувственным голосом приказал Рыжему:

– Убей девку!

– Нет! – прохрипел Ждан.

«Снять бы веревки да руки освободить!» – пронеслось в голове, но внезапная вспышка нестерпимой боли в правом запястье вновь пригвоздила его к земле.

Прокл же, ни секунды не колеблясь, подошел к телу Горыни, схватил кинжал и одним резким движением всадил в сердце Миряны.

Мир вокруг поплыл, задрожал и с оглушительным грохотом рухнул в бездонную темную бездну, увлекая за собой Ждана.

* * *

Бесконечное падение в небытие, свободное от мыслей, чувств, переживаний – все они остались где-то наверху, не в силах угнаться за бренным телом. Может, и тела-то не было? Лишь почти невесомое нечто, составляющее саму суть.

Изумрудные росчерки изредка вспыхивали на пути и в тот же миг уносились прочь. Постепенно их становилось больше, пока на смену тьме не пришел ослепительный свет. Хотелось зажмуриться, но не было ни век и ни глаз.

Конец. Путь закончился каменным полом. Какое-то мгновение Ждан лежал неподвижно, свободный от всех земных оков, но стоило единственной первой мысли появиться в голове, как враз вернулось и все остальное: боль, физическая и душевная, беспросветная горечь, жгучая обида, всепоглощающее отчаянье. Разве что веревок на руках не было. И Прокла с Полозом тоже. Да и пещера другой оказалась. Великоградец с трудом поднялся на ноги и огляделся.