Сказки, басни и легенды белуджей

Чакар женился на Хани, но не смог овладеть ее сердцем, которое принадлежало Муриду. Что только ни делал Чакар, чтобы расположить к себе Хани, — ничто не помогло. А Мурид тем временем повадился перелезать через высокие стены крепости Чакара и встречался под покровом ночи с Хани.

Однажды ночью заржали лошади Чакара, и Хани вышла из дому. Это повторилось еще и еще раз, и Чакар заподозрил неладное. Стал он спрашивать Хани, в чем дело, и та ответила, что лошади боятся грозы.

На следующий день, во время очередного дивана риндов, где присутствовал и Мурид, Чакар спросил, сколько раз сверкнула молния прошлой ночью. На его вопрос никто не мог ответить.

Тогда поднялся Мурид.

— Дайте мне чарку вина. И пусть не сердится на меня господин, если я скажу правду. Прошлой ночью не было ни туч, ни бури. Только одинокая тучка потеряла свой путь и стала скиталицей. Это она трижды воссияла в ночи у входа во дворец сардара, там, где был привязан гнедой конь: первый раз — в сумерки, второй раз — в полночь и третий раз, когда пробудились птицы. То была Хани, прекрасная, как луна. Хани-джан не имеет себе равной, ее красота сверкает в ночи, она пробуждает спящие сердца. Она сделала меня безумцем.

Рассвирепел от этих слов Чакар и говорит Мубараку, отцу Мурида:

— Посмотри на своего недостойного сына, который смеется надо мной перед всем диваном.

Подошел Мубарак к Муриду и говорит:

— Прекрати, Мурид, эти злые шутки. Чакар тебе неровня. Он повелевает сотнями и тысячами людей, его седло расшито жемчугом. По его зову воины-ринды бросают в бой своих выносливых коней, его пешие войска неисчислимы.

— О высокочтимый отец, — отвечает Мурид, — Чакар только тем превосходит меня, что носит титул сардара. Меня же люди уважают за то, что я умею не только воевать, но и сильно любить. Мне не нужны ринды-всадники и пешие воины. Стоит лишь взять мне свой меч — и передо мной не устоит ни одна крепость. О высокочтимый отец! Ты не видел еще моей возлюбленной Хани-джан, подобной парящему ангелу. Если бы ты увидел ее, то потерял бы шайку в дикой пляске.

Эти слова так рассердили Мубарака, что он снял с ноги башмак и ударил Мурида по голове.

— Я прощаю тебя, ибо ты мой уважаемый отец, — сказал Мурид. — Но сделай это кто-либо другой, пролилось бы много крови риндов. А теперь я даю клятву покинуть эти края, снять с себя боевое оружие и одежду и отдать все миру[64] Мандао, достойному отцу Хани.

Покинул Мурид родные края и стал бродить с малангами по белу свету.

Прошло около тридцати лет. Однажды в чудесный весенний день все риндские девушки и женщины собрались за цветами. Зашли они за Хани и говорят ей:

— Пойдем, Хани, в долину, будем собирать цветы, вымоем в ручье наши тяжелые длинные косы.

— Дорогие мои сестры, — отвечает им Хани, — так могут веселиться только женщины, которые счастливы со своими любимыми.

— Пойдем, Хани, пойдем, — продолжали настаивать риндские девушки.

Приодели они ее, и отправились все вместе в долину.

Но Хани было не до веселья. Она все молчала, была задумчива и печальна.

— Что у тебя болит, Хани? — спрашивают ее девушки.

— Давайте вернемся домой, дорогие сестры, у меня болит сердце, — отвечает Хани.

И вдруг увидели они шестерых малангов? которые шли им навстречу.

— Мне кажется, что один из них — Мурид-шай, — говорит Хани. — У него такая же походка, и он также размахивает руками, как Мур ид. — И хлынули из прекрасных глаз Хани слезы.

Девушки повернули домой.

Собрались как-то ринды возле крепости Чакара и стали состязаться в стрельбе из лука. Подошли маланги, и один из них попросил разрешения выстрелить. Смеясь и подшучивая, дали ему ринды лук. Натянул маланг тетиву — и лук сломался. Перестали ринды смеяться, дали ему другой лук, но и он разлетелся на куски. То же произошло и с третьим луком. Поняли тогда ринды, что это Мурид, властелин железного лука.

— Принесите железный лук Мурида, — потребовали они.

Когда лук был принесен, Мурид поцеловал его и стал целиться. Первой же стрелой он поразил цель, а вторую стрелу вогнал в первую. Весть о его возвращении распространилась, как пламя. Вышли к нему ослепшие от горя родители.

А девушки-служанки побежали с радостной вестью к Хани. В знак благодарности счастливая Хани подарила им свою шерстяную шаль и браслеты.

Риндам стало жаль Мурида, и принялись они просить Чакара:

— Чакар, сделай доброе дело, отпусти Хани, чтобы хоть прах ее покоился рядом с прахом Мурида.

Отпустил Чакар Хани и сказал ей:

— Хани, ты для меня теперь как сестра, как мать.

Но Мурид-шай не принял этой жертвы.

— Я уже не могу быть ее мужем, — сказал он, — ибо тело мое истлело в печали о ней.

И отправился Мурид-шай в странствия. Хани последовала за ним, но так и не смогла уговорить его вернуться домой.

Бибарг и Граназ

В те времена, когда Чакар воевал с Гвахарамом, вождем лашаров[65], он ездил иногда в Афганистан к тюркам за помощью, в город Кандагар. В одну из таких поездок Чакар взял своего племянника Бибарга. Владыкой Кандагара в то время был Шах-бег, сын известного тюркского предводителя Зунун-бег Аргуна.