Сказки Белой Горы. Часть II

Бывший взяточник чуть смутился, улыбаясь обеими половинами лица, высоко вздёрнув уголки губ – лестью он дорожил:

– Сам не знаю почему, ну, взбрело в голову…

– Которой ты едва не лишился. – Женя глянул на него прищуря веки, – нормальный человек стирает минут сорок, а Кирилл растянул на два с половиной часа. Тебе стирать то было трусы да носки. Что из них можно выковыривать больше двух часов подряд?

– Майку ещё забыл – оправдываясь произнёс бывший.

– Тьфу на неё. Проблема заключалась в тазу. Его скоро хватились и в поисках прочесали полгектара овощных грядок. Идею о спрятанном на сельхозугодьях тазике выдвинул широко известный пророк-наркоман Бледный Боб. К нему обращались всякий раз, когда совершенно терялись в догадках по поводу необычных событий… И всё бы ничего, следопыты могли ещё час потерять на бесплодные поиски, да самый ленивый поисковик, засёк через полуоткрытую дверь, полоскающего что-то из нижнего белья Кирилла. Он не стал выяснять подробности, когда сразу стало бы ясно, что посудину ему подсунул Лёха Тормоз, а помчался собирать кодлу по грядкам с морковью, луком, чесноком, укропом, огурцами, помидорами и прочим сельдереем. Экс-бюрократ отстирался и поставил таз на место, когда явилась дюжина птицеводов, вооруженная ножами, арматурой и толстыми палками. Бледный Боб едва удерживал в руках тонкое бревно, по глупости (сравнимой с глупостью Бегемота) не соображая, что бить такой дубиной, метра два с половиной длиной, совершенно невозможно, тем более в помещении. С таким же успехом можно было использовать тракторное колесо, или покрышку от него – вещь тяжёлая, но для битья не пригодная… Странно, что «шерстяные» деятели вообще вооружились, тем более арматурно-колющими предметами.

– Ну да, да! – Кирюша сумел изобразить вертикальный размер глаз, крупнее горизонтального – я же ничего не понял, стою – улыбаюсь. Единственно, что они усекли – тазик я не крал. Тогда они с пристрастной дотошностью стали докапываться, кто мне подсказал, где взять ёмкость для стирки. Орут» «Вставай на колени и клянись, что тот, кого мы назовём, тебе наводку на пластиковую лохань не давал».

Я им вниз на пол указываю, мол куры кругом нагадили, не брякаться же на колени прямо в дерьмо. Не тут-то было. Они кричат, что это не куры нагадили, а кошки, куры, мол, за сеткой, и сюда не ходят, нечего придуриваться и дожидаться, когда мордой ткнут…

– Дай дорасскажу, – Женя Качок ревниво не позволил московскому эксу закончить, – а то обязательно утаишь самое интересное… Я около входа на перекачку стоял. Сначала слышу топот, потом вопли, крики. Несётся Кирилл, заметно всех опережая, за ним остальные. Он, не добегая метров сорок орёт благим матом: «Спасай меня! Дай туалетную бумагу!» Что за напасть? Бумага у меня имеется, на пару раз сходить в туалет хватит. Но тут целая толпа несётся. У меня мозги смешались, не знаю, что думать. Бегут с криками. Вдруг у них коллективная холера? На всех бумаги не хватит. Тоже мне, аристократы выискались – лопухом подотрётесь… Оказалось проще – Кирилл оторвал себе два десятисантиметровых кусочка и дал себя увести на курятник. Из чистого любопытства пошёл и я. Оба оторвыша-клочка он аккуратно положил на загаженный пол под коленки и принялся убедительно клясться в непричастности очередного выкрикиваемого подозреваемого. Алчущая расправы «шерсть» немного успокоилась. Последним было произнесено имя Лёхи Тормоза. Кирилл резко прекратил клясться, вдруг вспомня о своём православии и для убедительности привёл для примера псалом Давида, переврав его наполовину и приписывая почему-то Иуде…

Я живо представил себе сцену в курятнике и чуть притормаживая новеллу Качка, поделился со слушателями:

– Вот где пригодились бы братья Лимбурги.

Кирилл совершил движение нижней челюстью влево-вправо, как бы освобождая прилипшее между щеками и зубами мясо:

– Кто это? Может они лимбургский сыр изобрели?

– Успокойся, насчёт поварского искусства – они слабаки, зато великие миниатюристы-живописцы. Вся их живопись – говорящая, достаточно ознакомиться с «Великолепным часословом герцога Беррийского». Жалко мало прожили. Это племянники известного Жана Малуэля. Вот бы они сумели изобразить «Ежедневные перипетии достопочтенного Лехи Тормоза» … Извиняюсь, чем дело закончилось?

– Временным утоплением Кирилла – усмехнулся Женя.

– Как муму? – восторженно спросил Борис.

– Нет, бедную псинку утопил крепостной Герасим навсегда, после чего сбёг, а коллективный двенадцатимордый курофил и птицелюб Псевдогерасим никуда сбегать не собирался. Кирюша был притоплен в большом купальном чане, вниз головой, всего на десять секунд… Лёха Тормоз также вышел из воды сухим, в смысле и его миновала членовредительская участь. Когда Бледный Боб размахнулся бревном для удара, то снёс на землю двоих соратников, а Тухлому Упырю расквасил нос. Пока Тухлый бегал к чану замывать нос, макать в воду Тормоза раздумали…