Сказки чужого дома

– Да, ты точно не она. Ты чокнутая!

Это было последнее, что Ева услышала. Ее сгребли за шкирку и вышвырнули на мостовую.

– Гони!

Синяя машина просигналила, рванулась и бесследно пропала за поворотом.

Падая, Ева разбила губу, по щекам текли слезы. Но плакала она не из-за этого. Девочка дрожала, у нее не сразу получилось даже приподняться на локтях. Она повторяла про себя слова, которые услышала. Повторяла и пыталась осознать.

Мы спасли тебя.

Ты нас предала.

Ты же мечтала об этом.

Могла ли та, кого искал незнакомец, быть…

– Ты в порядке?

Услышав этот голос, Ева села на мостовую, сдула волосы со лба и подняла голову. Сквозь мутноватую пелену различался высокий силуэт в темной форме, и узнать его не составило труда.

– Ло Краусс…

Мужчина приблизился, склонился к ней и протянул руку. Она взялась за сильные пальцы, попытавшись встать; ноги были как водоросли, но она справилась, опершись на плечо офицера. Ева быстро вытерла лицо и улыбнулась:

– Все в порядке. Ничего серьезного. Небольшая неприя… – она осеклась. – Что вы здесь делаете? Как вы меня нашли? Следили?

Краусс продолжал въедливо осматривать ее со всех сторон, но во взгляде определенно показалось смущение.

– Тебя били? – тихо спросил он.

– Я упала.

Коснувшись пальцами Евиного подбородка, Сопровождающий офицер стал встревоженно осматривать рану на губе.

– Так вы следили?

Он страдальчески закатил глаза. Ева невольно улыбнулась сквозь слезы.

– О ветра, какая ты настырная! Пойдем, отведу тебя в медкорпус. Скажешь, что поранилась на тренировке.

Ева торопливо отказалась:

– Не хочу. Само пройдет, ерунда. К тому же у меня будут проблемы, часовые видели, как я…

Она осеклась и задумалась. Невольно задала себе вопрос: что именно знает Рин Краусс? Оставалось надеяться, что немного. Но даже то, чего он не знал, он мог подозревать.

– …как ты села в чужую машину с чистым лицом, а вернулась с окровавленным. Да, они, несомненно, это запомнят. И слава ветрам: этого типа найдут и…

– Нет!

Ева вцепилась в сухие горячие пальцы, все еще касающиеся ее подбородка. Она не сомневалась: в ее голосе прозвучали панические нотки. Все просчитывалось слишком быстро: если к странному типу действительно явятся алопогонные, если они будут задавать вопросы, кого он искал и с кем спутал их курсантку, можно не сомневаться: он все расскажет. Что ему скрывать. Выдаст Хаву. Которая, судя по его ярости, и так сделала что-то очень, очень плохое. Сделала и… снова исчезла.

– Он просто перепутал меня с какой-то знакомой, – затараторила Ева. – Которую искал. Понял, что это не я, даже извинился, сказал, больше не появится. А упала я уже потом, сама виновата, и… не хочу, чтобы поднялся шум и поползли слухи. Я новенькая. Я…

Краусс смотрел на нее. Она выдержала взгляд, даже снова улыбнулась, хотя губы подрагивали. Отпустила его руку, заметив, что при падении стесала еще и ладони. Они начинали саднить. Сопровождающий офицер вздохнул и неожиданно пошел на попятную:

– Хорошо. Проведу тебя ходом с моря, а у меня в комнате есть кое-какие медикаменты. Все равно скоро придет наша славная компания. Будешь первой.

– Поверьте, я сама могу…

– А пока я с тобой поговорю, – перебил он. – И ты будешь отвечать. Поняла?

Взгляд потерял привычную спокойную мягкость. Стал острым, как нож, и Ева почувствовала короткую вспышку страха. Вот так смотрели веспианские алопогонные. Она кивнула. Но тут же прибавила:

– Вы тоже. И вы тоже будете мне отвечать о том, что здесь делали. Поняли?

Он поднял широкие брови. Покачал головой, то ли сердито, то ли одобрительно. И, потрепав Еву по плечу, первым направился к набережной.

* * *

Звереныш, пыхтя, ездил по своей железной тропе где-то под потолком. Зуллур за окном опускался все ниже. Начинали светиться сикинараи, зажигались первые фонари. Одна половина Такатана успокаивалась и собиралась спать. Другая готовилась бодрствовать.

– Просто скажи мне честно. – Рин Краусс, держа ее ладонь в своей, аккуратно наносил на ссадины последний слой мази. – Это ведь был не один из тех, для кого ты… стирала?

Ева вздохнула. Каждый раз, когда ей приходилось использовать эту историю-отмычку, ей становилось не по себе. На Веспе она даже не гуляла ни с одним парнем, родители это запрещали. И тем нелепее казалась мысль, что в глазах Сопровождающего офицера она какая-то…

– Нет. Я бы его узнала, я многих помню.

Странно, что у нее не горели уши. И ей просто повезло, что тему не приходилось поднимать, когда поблизости был какой-нибудь лавиби. Он ведь в одно мгновение раскусил бы ложь.

Краусс с хмурым видом пожал плечами.

– Забинтовать руки?

– Так сойдет, – Ева понюхала мазь и сморщила нос. – Жжется…

Она подула на кожу. Сопровождающий офицер убрал склянки и начал ходить по комнате, зажигая по очереди старые фонари. Когда он поставил один из них на стол прямо перед Евой, та впервые внимательно пригляделась к посеребренной резьбе внизу и вверху каркаса, выполненной в виде витых еловых ветвей. У Евы вырвалось:

– Веспианские?…

– У вас тоже такие были? – удивился он.