Сказки для себя

Тёплый мягкий фильтр на весь кадр, будто солнце на рассвете. Горяев называл этот эффект «сказкой». Смягчить морщинки, тени под глазами, подправить осанку. В руки — букет из фотобиблиотеки, маленькие подсолнухи и синие ирисы, почти в цвет её глаз. Вместо ровного студийного фона — осеннее светлое утро в золотистом тумане где-то в Париже, Шартре, Руане, толком не разобрать. Кольцо на безымянный? Нет, не надо, это уж она сама, если захочет. Лист матовой бумаги. Печать.

— Ой! Это я? Это правда я? Такая красивая? Как…

— Да, милая, это Вы, красивая и счастливая. Никогда об этом не забывайте.

Женщина молча смотрела на фотографию. Исчезали с её лица морщинки, серая тень усталости, озорные девичьи искорки заблестели в глазах. Она подхватила свою сумку, пакеты с покупками легко, словно пустые, поцеловала Горяева в давно не бритую щёку, выбежала из его крохотной студии.

Горяев долго сидел с закрытыми глазами перед компьютером, потом достал из ящика стола фляжку, налил в свою кружку золотой пряный напиток, выпил, поморщился. С монитора всё смотрела на него женщина из далёкого далёка — Парижа, Шартра, Руана, в тумане не разберёшь. Горяев нажал на две кнопки — «Закрыть» и «Не сохранять».

Прогулка

Location: Москва

Date: 15.08.13

Mood: lost

Music: Веня Д’ркин — Кошка

Сентябрь, солнечно, ветрено. Крохотная старушка в светлом плаще и в панамке сидит на скамейке у подъезда, слезятся глаза от солнца или от радости, что день такой хороший. Она устала, прогулка была долгой — через весь двор до конца дома, от первого подъезда до пятого и обратно. Она помнит этот двор с самого начала, с заселения первых семей, когда не было ещё деревьев, детской площадки, когда длинный дом напротив только начали строить. Ей дали квартиру на последнем, пятом этаже, с видом на пустыри и дальние дома. Это казалось тогда счастьем. Теперь надо подниматься, считать ступеньки, переводить дыхание, снова идти. Восемьдесят шесть ступенек, восемьдесят восемь лет. Старушке холодно, пора домой.

Солнышко

Location: Москва

Date: 20.08—15.09.13

Mood: summertime

Music: Paul Hardcastle —

Moments In Time

Вперёд-назад, вперёд-назад, вытянуть ноги как можно дальше, резко подобрать под себя. Старые крашеные-перекрашеные качели, ровесники двора. Ты обещал маме качаться только сидя. Забываешь, встаёшь на сиденье. Качели чуть притормаживают, чтобы начать тут же новый разбег. Вверх-вниз, вверх-вниз, присесть-встать — и ты уже стоишь лицом к небу, разогнав качели до полукруга. Голубоглазое небо смотрит на тебя — яркое, летнее, такое бывает только в детстве, в начале июля, когда каникулы не перевалили за середину, когда столько всего впереди, когда ещё живы все, кого ты любишь.

От полёта, от близости облаков кружится голова, ты держишься изо всех сил за тонкие тёплые ручки. И разгоняешься выше, выше, выше. Сила, названия которой ты пока не знаешь, прижимает тебя к сиденью, не даёт упасть. Задеваешь тонкие ветки татарского клёна, на них созревают уже семена-носики, зелёные с красным, совсем скоро можно будет срывать их и приклеивать на нос.

Земля-небо, земля-небо. Ты почти стоишь вверх ногами на пике разгона, ещё чуть-чуть. Тебе страшно и сладко, ты дышишь небом, неровно, часто, через рот. Зенит, точка полудня. Долгая, долгая, долгая секунда в мире наоборот, над тобою земля — травинки прижаты к земле чьим-то ботинком, муравьи спешат по своим делам, пыльные листья подорожника, жёлтый песок детской площадки, забытая кем-то игрушка. Под тобой — белые островки-облака. Теперь никаких усилий, иначе упадёшь, схватиться как можно крепче, чтобы облупившаяся краска больно вжалась в ладони. Задержать дыхание. Ты замер, замерли качели.

Нет, чуть сдвинулись против часовой, по ходу разгона, и земля вдруг всей своей громадой летит навстречу. Получилось! Ты замкнул круг, сделал первое в своей жизни «солнышко».

Париж. Ноябрь

Location: Москва — Смоленск

Date: 04.02.13 — 09.01.14

Mood: odd winter

Music: Nouvelle vague —

In a manner of speaking

— Ты звонила домой? Как Ташка?

— Ты уже спрашивал. Всё в порядке.

Совсем близко, почти у наших ног, бьётся о камни Сена, ветер тревожит ивы, сбрасывает в воду последние листья, река уносит их на северо-запад, к океану. Будний день, на том берегу спешат люди, машины.

— Мы в музей-то пойдём? Или ты устала?

— Как хочешь.

Мы прилетели позавчера, сняли номер в «Гран Палас Лафайетт», как семнадцать лет назад. Я бывал во Франции ещё несколько раз, ты совсем забыла Париж. Потянулась к сумочке, передумала. Наверное, за сигаретами. Привычка курить всегда спасала тебя, когда молчание длилось слишком долго, но в Париже теперь не курят на улицах.

— Неважно себя чувствуешь? Может быть, поедем в гостиницу?

— Нет, всё нормально.