Сказки для себя

— Месяца за три до… — Карл вздрогнул, проглотил слово. — Ваш дед встречался с незнакомыми мне людьми, несколько раз они приезжали. Не могу назвать Вам их имена, на визитных карточках были надписи на каком-то иностранном языке, и я был вынужден просто отдавать их Вашему деду, не представив гостей. Они громко спорили, я слышал их разговор даже из своей комнаты и из белой гостиной, полагаю, на том же самом языке. О чём шла речь, я, разумеется, не знаю, возможно о деньгах. Скажу лишь, что уходили визитёры всякий раз очень недовольные.

— А Звезда?

— Боюсь, это миф, Антон. По крайней мере, у Вашего деда никогда её не было, в этом я уверен.

* * *

Дед был человеком замкнутым, немногословным, близкими людьми мы так и не стали. Пожалуй, он заботился обо мне на свой лад. Хотел, чтобы я учился самым разным вещам — от сольфеджио до стрельбы, придирчиво интересовался моими успехами, ставил передо мной странные вопросы и отправлял искать ответы на них в домашнюю библиотеку, в музей в Венеции или в Гамельне, в консерваторию, в спортзал. Сам выбрал школу, не успокоился на этом, приглашал домашних учителей, знакомых профессоров. Хотел, чтобы я непременно поступил в Сорбонну на один из выбранных им факультетов, помогал готовиться. Пытаясь разгадать дедовские странности, я придумал однажды, что он делает из меня живое оружие для своей тайной войны с неведомыми врагами.

Я привык так жить, строил планы, хотел найти ответы и на свои вопросы, сесть за диссертацию, организовать экспедицию в Румм, купить яхту, нанять команду. А теперь стоим мы с Карлом, сгорбленным, седым, перед пустым дедовским сейфом. Только на нижней полке лежит безымянный компакт-диск — дед любил технику своей молодости, у него осталась одна из немногих в городе пентасистем, на которой можно слушать такие диски.

— Как это случилось, Карл?

— Ваш дед музицировал, Антон. Недели две, если не больше, по нескольку часов подряд. Играл, записывал, слушал, выбрасывал диски. Хорошо, мы много лет назад купили про запас штук двести, сейчас их уже не найти. Не знаю, откуда у него взялось вдохновение — в последние годы Ваш дед почти не садился за инструмент. А ещё молча ходил по дому, потом, наверное, уставал, возвращался в студию. Я спросил его пару раз, чем ему помочь, что принести, Ваш дед отмахнулся, мол, не мешай.

— И в последний вечер тоже?

— Да, Антон. Работал, говорил сам с собой, потом вдруг запер студию, ушёл в кабинет. Я заглянул какое-то время спустя, хотел позвать его к ужину, а Ваш дед уже… Давно, час или полтора.

* * *

Раз за разом переслушиваю диск. Короткая, рваная мелодия, совсем не в стиле долгих дедовых вечерних импровизаций, какими я помню их по детству, по юности. Совсем не мелодичные, дробные ритмы включены в трек. Что в нём? Зачем прятать его в сейфе? От кого?

Музыка смолкла. На таймере восемь минут тринадцать секунд. 13 августа — день моего рождения. Деду нравилась эта дата — Персеиды, золотое сечение високосного года. А родился я в последнем високосном году перед наводнением. Или дед всё выдумал, и та история с цыганкой — правда. Хорошо, полправды.

Сколько себя помню, рядом были только дед и Карл. Наёмные работники, временная прислуга, приглашённые в дом учителя — они не в счёт. Я никогда не тосковал по родителям, скорее из любопытства изредка спрашивал о них. Дед говорил про наводнение, внезапное, страшное, про трагедию, о которой он когда-нибудь непременно напишет книгу. Карл вовсе уходил от ответа. Однажды, сказал, правда, себе под нос «ex caelis oblatus», но дед на него так посмотрел, что Карл больше не разговаривал со мной на эту тему.

* * *

Я вошёл в кабинет со свежим номером «Вокруг света», было мне тогда лет пятнадцать.

— Дед, это ведь о тебе рассказ, да?

Фамилия была изменена, но автор точно передал дедову повадку, привычки, жесты. Очевидно, они были близко знакомы. Речь шла об экспедиции за Звездой. Дед пробежал глазами рассказ.

— Вздор! Мы занимались этнографией, мы ничего не похищали, не было никаких погонь на лодках, на лошадях. Никаких любовных историй с дочерью пифейского вождя. Видел бы ты эту дочь… Нужна была серьёзная редакционная статья, вместо этого — жалкая, неумелая жюльверновщина. Зачем он это сочинил? Зачем они это опубликовали?

Дед был не рассержен — расстроен. Он спрятал журнал в стол, кивнул мне, мол, выйди, не дождался, пока я уйду, стал кому-то звонить.

* * *

Бьют часы в библиотеке — полночь. Старинные, но исправные, как почти всё в доме, Карл знает свою работу. Бом-бом-дили-дили-бом. Так вот что напомнил мне один из фрагментов дедовского последнего трека — бой библиотечных часов. И только в правой паре мониторов пентасистемы. А ведь верно, библиотека справа по коридору, если идти из кабинета. Эта старательно сведённая композиция — прогулка хозяина по дому?

Я подключил свой «Ньютон» к пентасистеме, перегнал трек, надел дедовы стейнвеевские наушники, в коридоре встретил Карла.

— Антон, Вы что-то хотели? — мажордом, должно быть, удивился поздней моей прогулке по дому, пришёл на звук шагов.

— Слушаю дедову запись, думаю.