Сказки и истории

Сказал извиняющимся тоном:

– У меня ж диплом.

– С ювелиркой? – снова оживилась Васька.

Посмотрел на нее и соврал:

– Да. Приходи послезавтра, я тебе покажу. Придешь?

– Приду, – сказала Васька. – А имя ей я придумаю. Назову Лорой. Или Вуду.

Подумал: сказать ей, что имя должно появиться само? – и снова решил, что сейчас некстати.

Но попрощались тепло, и телефонами обменялись, и договорились на послезавтра к восьми у него в мастерской в гараже. Васька ушла, держа кисть на весу на уровне бедра – на загривке своей пантеры.

Посмотрел ей вслед, расплатился, достал записную книжку с адресом клуба. Среда, как раз подходящий день. Надо идти.

Думал: что я им скажу? Наверное, скажу: извините, пожалуйста. Понимаете, скажу я, у меня не было никого, кроме бабушки, со мной никто не дружил в детском саду, мне очень нужно было выдумать себе друга. Понимаете, скажу я, потом пришлось выдумывать ей дом и семью, потому что надо было идти в школу, а домой я ее привести не мог, даже придуманную. Понимаете, скажу я, в последнее время она совсем одичала и отбилась от рук, скажите, пожалуйста, это потому, что я бросил рисунок? А вот ювелирка – василиски же немного драконы, можно будет ее кормить ювелиркой?

Баллончик с английским лаком

Когда работаешь дома, рано или поздно приходишь к необходимости ритуалов, даже если в доме есть мастерская. Потому что как-то нужно отделять работу от дома, как воду от суши. У тех, кто каждый день едет на работу, таким разделителем служит дорога. И вообще сознательное (хотя бы отчасти сознательное) перемещение тела в пространстве. Подготовка этого тела – ботинки, плащ, ключи еще не забыть. А если работаешь дома, то никакого зазора между состоянием «работа» и «дома» нет. И тогда делаешь этот зазор искусственно.

После такого вступления следовало бы, наверное, рассказать, как я долго просыпаюсь, варю себе кофе, читаю почту и новости – и только после этого берусь за дела. Конечно, я люблю и такие дни. Но гораздо больше я люблю, едва продрав глаза, прошлепать к столу и посмотреть утренним взглядом на то, что оставил с ночи. Именно в этот момент между сном и явью я восстанавливаю связь с работой, вообще какую бы то ни было связь – между вчера и сегодня, между собой и собой. А вот после этого можно уже варить себе кофе, читать новости и письма.

Поэтому сегодня утром я первым делом уставился совиными очами в планшет, оставленный сохнуть с вечера. Ага, «с вечера». В пять часов утра я наконец решил, что хватит, дальше начну портить, оглядел рисунок еще раз, залил лаком и упал спать. Я не очень-то люблю фиксативы, но соус, сангина и акварельный карандаш – никуда не денешься, это ведь все еще сканировать, и не один раз, да в редакцию отнести, да там еще полежит в папках. Так что можно и в гнусном запахе поспать. Не говоря уже о том, что нынче и запах стал гораздо лучше – вчера, когда я как следует растряс баллончик и от души залил планшет, привычной вони почти не было, скорее уж – запах озона, я еще порадовался, наконец-то и о нас, наркоманах подневольных, подумали.

В рисунок я смотрел не меньше минуты. Это был отличный рисунок, смелый, техничный, безупречный по композиции, колористика – вообще за гранью. Но он не имел никакого отношения к тому, что я делал накануне. Он и ко мне-то никакого отношения не имел. Когда я так начну делать акварель, я брошу к черту промграфику и буду делать только акварель.

– Где мой дворик? – пожаловался я вслух. – Я всю ночь делал чудесный дворик. Я очень люблю море, но Паша захочет дворик, причем уже завтра, у него верстка. Что за хрень?

Можно было, конечно, предположить, что я, в помрачении рассудка, поверх одного листа выклеил второй (ага, прямо вот под акварель, так и плюхнул мокрый лист на рисунок соусом, ехидно булькнуло внутри), сделал этот шедевр с чайками, парусами и морем таким синим, что уже совсем зеленым, – и забыл об этом. Но в таком случае под шедевром должен быть лист? А на столе – коробка с акварелью и палитра, потому что коробку я еще могу закрыть и убрать, но я никогда не убираю палитру. Если с утра понадобится правка, где я возьму смесь, которой работал накануне? В раковине? То-то же. Но на столе – коробка от «фабер-кастелл», и в ней вовсе соус и сангина, а не краски.