Сказки и легенды

— Не горюйте, благородная госпожа, о мертвых, — сказал он. — Ведь и мертвые не горюют о живых. Смерть отменяет все союзы, заключенные любовью на земле. Если бы ваш супруг взглянул на вас из небесных окошек, он порадовался бы, что источник слез ваших иссяк — в этом я твердо уверен, — и даже одобрил бы ваш выбор и благословил этот союз.

Подобная гипотеза столь просвещенного ума касательно образа мыслей усопших поглотила все сомнения нежной мечтательницы так же легко и быстро, как тощие коровы фараона поглотили тучных[161]. Прерванные было приготовления к свадьбе возобновились, и в тот же день графиня заказала себе свадебный наряд.

Тем временем прошел слух, будто у мавзолея творится что-то непонятное, и святилище осквернено нечистой силой. Не одна нежная пара, назначившая здесь тайное свидание, вдруг убегала, охваченная паническим страхом. Что-то шуршало в кустах, что-то грохотало в склепе, в густой листве плакучих ив, подобно блуждающим огонькам, вспыхивали голубые искорки, а вокруг памятника иногда бродила длинная белая тень. На толпу арфистов и миннезингеров, пришедших, как обычно, петь о верной любви, посыпался град камней, обративший их в бегство, причем из грота вырвалось яркое пламя, будто вулкан извергал из своего страшного жерла поток огненной лавы. Весь Халлермюнд толковал об этих загадочных видениях, но при дворе решительно взяли верх вольнодумцы, и все стали считать эти россказни баснями и пустой болтовней. Придворные только смеялись над ними, а если иногда и не могли отрицать очевидные факты, то пытались объяснить их естественными причинами, однако никто не отваживался после захода солнца и ногой ступить в страшный парк.

Наступил день, назначенный для бракосочетания. То был самый длинный день лета, но его едва хватило, чтобы надеть на невесту все драгоценные уборы, кои на придворных празднествах обычно вытесняют прекрасную гармонию естественной красоты. Ночная тень уже покрыла леса и долины, и тысячи восковых свечей, мерцая, осветили замок, когда появилась пышно наряженная Ютта во всем великолепии роскошного убора; восхищенный Ирвин повел ее к алтарю, где их давно дожидался любезный настоятель из Эльдагсена в епископском облачении. Высокий замок гремел от бурных криков ликования, ибо графиня позаботилась щедрыми подарками подкупить свою челядь, чтобы видеть кругом только радостные лица и не прочесть на них упрека за свое вторичное замужество.

Торжественная брачная процессия медленно направлялась по усыпанному цветами двору замка к капелле. Но там высоко на крыше сидел филин и глухо стонал, предвещая несчастье. При этом дворовые собаки подняли ужасный вой, и сова вторила им из потаенного угла старинной башни. Тогда жених подал знак музыкантам на балконе громче трубить в рожки и трубы, чтобы графиня не услышала стонов филина и пронзительного крика совы.

Венчание было совершено по всем обрядам святой церкви, но, о диво!.. на обратном пути от алтаря в пиршественный зал вдруг погас свадебный факел, которым, как Гименей[162], светил новобрачным паж, одетый в серебро. Суеверные не удержались от всевозможных умозаключений по поводу странного происшествия, тогда как вольнодумцы не преминули, конечно, объяснить все естественными причинами.

В замке весело пировали, пока не наступил роковой полуночный час. Но едва замковый сторож протрубил двенадцать раз, как в замке поднялся ужасающий гул, словно от порыва сильного ветра. Застучали оконные рамы, задрожали стены, задребезжала посуда на столе, затрещали балки, а двери, хлопая, сами открывались и закрывались. Восковые свечи в зале горели тускло, как на похоронах, в передней же полыхнуло яркое пламя, что повергло в ужас и смятение все общество за столом. Ошеломленные гости застыли на местах, и никто не осмелился объяснить эту необычайную вспышку света естественными причинами. Вдруг графиня в ужасе закричала:

— О боже, спаси и помилуй! Это его лицо! Лицо моего супруга! Граф Генрих пришел отомстить за себя!

С этими словами она откинулась на спинку стула, закрыла прекрасные глаза и больше не проявляла признаков жизни. Велико было горе в Халлермюнде, когда печаль так быстро сменила свадебное веселье. Рыцарь Ирвин словно окаменел и стоял неподвижней, чем мраморная статуя на мавзолее. Вызвали врачей, чтобы те привели обмершую графиню в чувство, но все их искусство и все труды оказались тщетны. И хотя бездыханное тело целые сутки сохраняло естественную теплоту, как это бывает с умершими в конвульсиях или с теми, кого задушил кошмар либо призрак, но душа ее уже отлетела и была на пути к вечности. Искусство врачей ограничилось тем, что они уберегли тело прекрасной покойницы от тления. Его старательно набальзамировали, особенно сердце, которое положили в урну, стоявшую под сводами мавзолея. Итак, сердца, что при жизни поклялись в вечной верности, соединились и после смерти. Что же касается душ — возобновился ли их нарушенный на земле любовный союз и соединились ли они на том свете, как сердца в урне, — об этом в наш мир достоверных сведений пока что не дошло.