Здесь голос немного передохнул, дал поиграть музыке, а потом продолжал:
Голос умолк, послышались заключительные аккорды, и пластинка остановилась.
И сразу Фредди закричал:
— Это, наверно, лучшая пластинка, которую я только слышал! И слова что надо! Давай еще заведем!
Он схватил с прилавка монету, опустил в щелку автомата, и снова они с Гомером стали слушать песню, кивая, притопывая и отбивая ритм пальцами по воздуху и по прилавку. И прежде чем игла дошла до половины пластинки, Гомер и Фредди уже во все горло распевали вместе с музыкальной машиной:
— Эта пластинка просто симпо-симпомпончик! — сказал Гомер.
— Да, — сказал Фредди, — откуси один кусок и глотни томатный сок. Вот здорово будет!
— Лучше знаешь что? — сказал Гомер. — Откуси другой кусок, распусти-ка поясок и…
— Ой, Гомер! — Перебил его Фредди. — Тебе не кажется, что мы как-то странно говорим?.. Пончики, пончики — целые вагончики!..
— Чики-пон, чики-пон, — подхватил Гомер, — нет для пончиков препон!
— Это все верно, — согласился Фредди, — но все-таки как-то не так… А в общем, чтоб они не кончились, чтоб они не пончились…
— Собирайте дырки в чистые пробирки, — завершил его мысль Гомер и тут же с удивлением сказал — Что это получается, а? Как мы разговариваем?
— А что такого? — ответил Фредди. — Тесто ем сперва я, дырку — на закуску…
— Красота какая, — сказал Гомер, — очень это вкусно!
— Пончики, пончики, — запел Фредди, — целые вагончики!
И в ответ ему Гомер тоже запел в полный голос:
— Чики-пон, чики-пон, нет для пончиков препон!
После этого они уже подхватили дуэтом:
Ребята закончили песню и замолкли, удивленно тараща друг на друга глаза.
Фредди первым прервал молчание.
— Здорово! — хотел сказать он, но получилось так, что то слово он не сказал, а спел — Здо-ро-во!
— Да, — пропел Гомер, — будем мы на волосок от счастья!
Они пропели все это и с испугом взглянули один на другого.
— Слушай, Гомер, — печально запел Фредди, — что же то… нет для пончиков препон… делается?
— Ох, Фредди, — с не меньшей печалью спел в ответ Гомер, — Я и сам ничего… откусив один кусок… не понимаю… Распусти-ка поясок, — повысил он вдруг голос до фортиссимо, — и ложись ты на часок в пос-тель-ку!
— Да, действительно, — чуть слышным пиано пропел Фредди. — Будет дыркам в тесте тесно, будет тыркам в десте десно…
— Будет просто расчудесно, — закончили они, снизив голоса до грустного пианиссимо.
А тем временем парикмахер выложил свою карту на стол, за которым, кроме него, сидели дядюшка Одиссей, почтарь Прет и мэр города, и подошел к зазвонившему телефону. Он, наверно, целую минуту с удивленным видом держал трубку возле уха и потом крикнул через плечо: