Сказки летучего мыша

— Пиши, Ленька, пиши, — поддержал Кравцов-прадед.

— Но что писать? О чем? — не понял правнук.

В разговор вступил новый голос. На сей раз тенор. Несмотря на ровный тон, чувствовалась в нем привычка командовать. А еще иноземный акцент — спрятанный глубоко-глубоко.

— Все просто, сударь. Пишите о том, что видите.

— Закрой глаза — и увидишь, хи-и-и-и-и… — развеселился Летучий Мыш. — Я тебе сказочку расскажу, а ты ее и увидишь. И запишешь. И всё сбудется… Вот прямо сейчас и закрой.

Кравцов послушно опустил веки. И действительно увидел.

16

Юрка Зырин жил в Спасовке, а работал (вернее, служил) в Царском Селе, в железнодорожной милиции. Милиционером, естественно.

Понятное дело, никакого права останавливать катящие по трассе Гатчина-Павловск машины он не имел, для таких дел ДПС и ГИБДД существуют. Зато Юрка имел милицейскую форму и жезл, самолично выстроганный, раскрашенный черной и белой красками. Этого хватало, чтобы приносить Зырину небольшой приварок к зарплате. Впрочем, в своей неправомерной деятельности лжегаишник чересчур не усердствовал и разбогатеть на ней не мечтал — совершал редкие набеги на трассу в поисках денег на выпивку да на опохмелку.

Вот и сегодня он вооружился жезлом и терпеливо поджидал жертву на обочине неподалеку от своего дома — впереди выходной, поллитровка (самая дешевая, паленая) стараниями Юры и двух его приятелей моментом показала дно, а денег на продолжение банкета ни у кого из троицы не оказалось… Натянув форму, Зырин дождался, пока дождь ослабнет — и отправился на охоту.

Какую попало машину при таком рискованном промысле не остановишь. Но увидев «Газель»-фургон, Юра сразу понял: его клиент! Грузовичок катил медленно и несколько зигзагообразно. Наверняка шофер тоже принял слегка на грудь, не ожидая встретить на пустынной второстепенной трассе инспектора. Ну а коли рыльце в пушку, на отсутствие нагрудного знака внимания не обратит, и официальной квитанции требовать не станет. Отстегнет без разговоров стольник и будет безмерно рад, что не расстался с правами…

Зырин решительно шагнул на проезжую часть, преградив «Газели» дорогу. Повелительно взмахнул самодельным жезлом.

И через секунду испуганно отдернулся — бампер машины застыл в считанных миллиметрах от форменных милицейских брюк. Юра подумал, что принял водитель не чуть-чуть — а слегка побольше. И слупить с такого меньше двух сотен — непростительный грех. Но спустя секунду разглядел сидевшего за рулем человека и понял, что придется искать другую жертву.

— Здорово, Колян! — радостно поприветствовал хорошего знакомца, распахивая дверцу. — Тебя чё, с «голландки» на эту…

Он осекся. Вместо продолжения фразы из горла вылетел нечленораздельный звук. За рулем сидел не Колян Прохоров. Вернее, не совсем Колян. Не полностью. Верхняя часть туловища дружка, измазанная чем-то липким и лоснящимся, торчала из заполнившей салон мерзкой шевелящейся груды. Тягучая, медленная струйка слизи потекла из кабины к форменным милицейским ботинкам. Не совсем Колян молча смотрел на Юру мертвыми глазами, лицо застыло искаженной маской…

Зырин сделал шаг назад. Второй. Третий… Табельный ствол был в кобуре, и сейчас — именно сейчас — Юра мог легко добить издыхающую тварь парой выстрелов. Но о такой возможности он не подумал. Подумал другое: «Ну сука Анчутка… Что ж за …ня в ее водку намешана?!»

Дверца машины закрылась словно сама собой — руки Коляна от руля так и не оторвались. «Газель» тронулась с места и покатила дальше.

Дождь закапал гуще. Шагая к дому, Зырин твердил себе: «Надо завязывать, надо завязывать, надо завязывать…» С чем ему надо завязать — с незаконным дорожным промыслом или с потреблением водочных суррогатов — Юра не уточнял.

Через несколько минут «Газель» протаранила новенькую ограду озера-провала. Остановилась на берегу. Тварь, уменьшившаяся раза в четыре по сравнению со своими размерами в морге, выпала из кабины. Полежала, собираясь с силами — и потащилась к воде. Верхняя часть тела Коляна Прохорова осталась лежать в машине — сморщенная, скомканная, похожая на надунную куклу с выпущенным воздухом.

Вода раздалась беззвучно. Тварь опускалась всё глубже. И чувствовала, что там, в глубине, ее ждут…

17

Кравцов закрыл глаза — и действительно увидел … Причем не только и не просто увидел — спектр восприятия был полным. Присутствовали звуки, запахи, осязательные ощущения: тянуло вечерней прохладой, в кустах перекликались устраивающиеся на ночлег пичуги, копыта шлепали по земле… Остро пахнуло конским потом. Кравцов ощущал даже вкус — вкус табака во рту. Причем отнюдь не тот слабый привкус, какой бывает от выкуренной сигареты — но сильный и терпкий.

Жевательный табак… Кравцов не догадался — он знал. Непонятно откуда, но знал.

Конь шел мерной рысью. Рядом — чуть сзади — ударяли о землю копыта другой лошади и слышалось тяжелое, с присвистом, дыхание спутника. И, опять-таки непонятно откуда, но совершенно точно — Кравцов знал : рядом едет Ворон. Не тот, не его знакомый, не Георгий Владимирович… Но человек, первым в своем роду получивший это прозвище, ставшее затем фамилией.