Сказки летучего мыша

Алекс лениво продолжил обдумывать план, пришедший в голову пару дней назад. Мыслил он так: пока голос молчит — надо свалить как можно дальше. За пределы его досягаемости. И начать жизнь с чистого листа. Загнать пушку, загнать кулон, загнать все Надькины побрякушки (разумеется, прихватить и денежную заначку, давно обнаруженную в примитивном тайничке на бельевой полке) — должно хватить, чтобы выправить документы, кое-кто из старых знакомцев по зоне имеет опыт в таких делах…

Главное — пробраться через плотное кольцо облавы. Усы Алекс уже сбрил — он хорошо знал, как меняет лицо их отсутствие. Попросить Надю купить очки без диоптрий, сменить одежду — и ничей беглый взгляд его не опознает…

План был правильный и единственно возможный. Более того, приступать к его исполнению стоило немедленно. Не дожидаясь, пока в дело вмешается какая-нибудь поганая случайность. Но Алекс не торопился переходить к реализации. Шлифовал в уме малозначительные детали своей задумки, убеждая сам себя: надо все десять раз продумать, а уж потом… Убеждал — и сам себе в глубине души не верил. Подсознательное иррациональное чувство твердило иное: никакой новой жизни не будет…

Чтобы отогнать нехорошие предчувствия, он задумался о продаже кулона. Без документов в скупку не понесешь, продавать с рук за гроши неохота… Сколько, интересно, весит штучка?

Он коснулся пятиугольника и… И взвыл от боли в обожженных пальцах. Цепочка натянулась — сама собой — и врезалась в шею.

Алекс захрипел, свалился с кровати. Попытался разорвать удавку — на вид тоненькую и слабую. Тщетно. Пальцы никак не могли подцепить глубоко вдавившуюся в горло цепочку. Алекс катался по полу, движения становились всё слабее и слабее. Картинка, стоящая перед глазами, побагровела. В ушах что-то звенело — как туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Но не лопнула… В самый последний момент — Алекс уже перестал двигаться — натяжение цепочки ослабело. Ничего вокруг он не видел — перед глазами мелькали яркие фантомные пятна и складывались в странное видение.. Странное, но вполне понятное.

— Понял… — почти беззвучно шептал Алекс посиневшими губами. — Всё понял… Не надо больше…

Через четверть часа он вышел из квартиры — чтобы никогда сюда не вернуться. Вышел в старой своей одежде, напрочь позабыв про очки без диоптрий. В одном кармане лежал пистолет, в другом скальпель. Надины деньги и драгоценности остались нетронутыми… Прощальной записки Алекс не написал. Ни к чему.

2

— Странно вороны сдохли, — сказал Даня. — Все разом… Что за эпидемия такая?

Кравцов кивнул молча — изрядно устал. Выкопать могилу на несколько сотен птичьих трупиков — это вам не хомяка похоронить… Однако оставлять их разлагаться на солнышке хотелось еще меньше. Через день к сторожке без противогаза не подойти будет.

Птицы лежали в могиле мерзкой серой грудой. Но господин писатель не спешил забросать яму землей.

— Ничего не чувствуешь? — спросил он у мальчика.

— В каком смысле?

— В смысле запаха…

— Не-е-ет…

— Вот-вот… Больше полусуток на жаре — и совсем не пахнут. И ни одна муха к ним не подлетает. Они не просто сдохли странно. Они и сейчас более чем странные… Ладно, зарываем.

Несколько минут они молча работали — Кравцов сбрасывал землю лопатой, Даня ногами. Постепенно над засыпанной ямой образовался холмик — точь-в-точь как над человеческой могилой. Даже размеры примерно совпадали.

Несколько раз Кравцов ловил искоса брошенный взгляд мальчишки. Казалось, тот хочет что-то сказать — и не знает, как начать. Пришлось взять первую подачу на себя.

— Пошли ко мне, — сказал Кравцов, утоптав землю и прикрыв холмик аккуратно срезанными пластами дерна. — Кофе попьем — спал очень мало, глаза слипаются. Или ты чай предпочитаешь? И поговорим заодно.

Глаза и в самом деле слипались — и от недосыпа, и от долгого вглядывания в экран компьютера. Прочитав на рассвете свой (или таки чужой?) рассказ, повествующий о разрушении церкви и кровавом эксперименте оберштурмбанфюрера Кранке, господин писатель немедленно начал стучать по клавишам — и стучал почти все утро со скоростью заправской машинистки. Ползущего по экрану текста не видел, перед глазами стоял вечерний пейзаж долины Славянки — в котором отчего-то не хватало Поповой горы… Пейзаж, увиденный глазами человека в старинном мундире с широкими малиновыми обшлагами. История, разворачивающаяся в мозгу и на экране, не завершилась в том же месте, что и сегодняшний сон — на сей раз всадники доехали до цели своего путешествия.

И тут всё оборвалось — стоявшая перед мысленным взором картинка исчезла, словно киномеханик остановил проектор и заявил: «Усё, кина не будет…» Кравцов, снедаемый любопытством: чем всё закончится? — попытался было продолжить сам . Неуверенно касаясь клавиш, написал одно слово, второе, третье… И не поверил написанному. Слабо, бледно…