Сказки Малышки Жюли

Тем же вечером Печенька рассказала об этом маме и папе. Она так гордилась собой в ту минуту! Взахлёб говорила, как было здорово петь перед всем классом и слышать, как её собственный голос — такой простой и привычный — вдруг звучит, словно колокольчик, и летит куда-то вверх, сливаясь с музыкой. Она говорила, как одноклассники слушали раскрыв рты, а потом долго хлопали в ладоши, и как сам учитель похвалил её.

Девочка надеялась, что родители поддержат её желание заниматься музыкой, как поддерживали интерес к науке, и отправят учиться в музыкальную школу, однако этого не произошло.

Выслушав восторженные слова дочки, папа пренебрежительно махнул рукой, а мама пожала плечами.

— Петь на сцене — только время зря терять! — сказала она, проглаживая утюгом лабораторный халат. При взгляде на него у Печеньки слезились глаза, словно она смотрела на снег ясным морозным утром. — Зачем тебе это?

— Почему бы и нет? — растерялась Печенька: прежде родители никогда не реагировали так категорично. — Учитель сказал, у меня хороший голос. Почему бы не попробовать? Вдруг я смогу стать певицей или музыкантом?

— Певички только и делают, что под фонограмму рот открывают. А ты должна выбрать серьёзную профессию, когда закончишь школу, — мама грохнула утюгом о подставку и встряхнула халат. — Хорошая профессия позволит тебе стать уважаемым человеком, полезным обществу. И уже сейчас нужно усердно заниматься, быть внимательной и не отвлекаться на воздушные замки только потому, что тебе кто-то так сказал.

— Выбрось-ка из головы эту глупость, дочка, — добавил папа. — Тем более, тебе скоро сдавать проект по неорганической химии. Он уже готов?

Печенька покачала головой и побрела в свою комнату, стирая катящиеся градом слёзы. Они даже не захотели её выслушать! Что плохого в том, что она хочет петь? Разве она виновата, что природа наделила её таким талантом?

В тот вечер Печенька долго не могла успокоиться, но всё же сумела взять себя в руки. Она всегда была упрямой и добивалась своего: не получался какой-то опыт по химии или физике — начинала с самого начала и повторяла до тех пор, пока не получала идеальный результат; вычисления не сходились — стирала все записи и решала задачку заново. Что ж, раз родители так хотят, она продолжит ходить на олимпиады и отправлять свои проекты на научные конкурсы, но и учиться петь она тоже будет: не в музыкальной школе, так в школьном хоре и на уроках музыки. Пусть первое время придётся бегать в этот кружок тайком, но потом, чуть позже, она всё расскажет, и папе с мамой должны будут принять это.

Так Печенька и поступила. Она успевала и учиться, и посещать кружки, и бывать в лаборатории родителей, наблюдая, как настоящие учёные проводят серьёзные эксперименты, и петь в школьном хоре. Именно здесь, в хоре, следуя за музыкой и слушая наставления учителя, она отдыхала душой и чувствовала себя по-настоящему счастливой. И с каждым новым занятием, с каждой репетицией, с каждой покорённой нотой влюблялась в музыку всё сильнее — до восторженного блеска глаз, до счастливой улыбки и мурашек от макушки и до пяток.

Так продолжалось больше года. Однажды Печенька вернулась домой из школы и робко сообщила родителям:

— Завтра в школе праздничный концерт, девочка-солистка заболела, и меня попросили спеть вместо неё. Будет здорово, если вы придёте послушать…

Печенька очень боялась, что они будут сердиться, как в прошлый раз, и от страха у неё дрожали колени.

— Конечно, дорогая, — папа увлечённо перелистывал страницы нового журнала по химии.

— Как скажешь, милая, — откликнулась мама, не поднимая головы от научных трудов.

Обрадованная Печенька поцеловала родителей и убежала к себе, прыгая до потолка. Она немного слукавила: этот концерт был не праздничным. В школе проводили настоящий музыкальный конкурс с настоящим жюри, и девочка надеялась, что родители услышат, как она поёт ведущую партию, увидят оценки маститых певцов и музыкантов, судящих конкурсантов, и поверят в её талант.

Следующим вечером, стоя в кулисах актового зала, Печенька не находила себе места и то и дело выглядывала в зал, надеясь увидеть среди зрителей маму и папу. Зал наполнялся людьми, но своих родных Печенька так и не увидела. «Ничего, — подумала она, — они наверняка заняли места на последних рядах, мне попросту не видно их издалека».

Когда же она шла вместе со всем школьным хором на сцену, сердце едва не выскакивало из груди, а ноги не хотели слушаться и норовили унести куда подальше. Нет, она не боялась выступать ни перед зрителями, ни перед жюри — она боялась, что родители вновь не поймут её.

Зазвучала музыка. Печенька обвела взглядом зал, и сердце ухнуло в пятки: родителей не было ни на первом, ни на последнем ряду, ни в середине зала. Как же так? Они ведь обещали! Не веря своим глазам, она снова и снова всматривалась в зрителей и с большим трудом сдерживала подступающие слёзы. Печенька забыла и про музыку, и про хор, и про дирижёра-учителя, и про свою ведущую партию; она смотрела лишь на входную дверь: вот-вот она непременно отворится, и мама с папой появятся на пороге!