Сказки народов Сибири, Средней Азии и Казахстана

К утру поднялся сильный ветер. Морской вал запер воду в ручье, забурлила вода, разлилась широко. Был ручей — стала река, не перейти ее. На лодке бы переехать, да лодки у Кутхи нету. Худо! Придется ждать-пережидать, пока ручей в берега войдет.

И сивучей нет. Видно, в море ушли. Сидит Кутха, скучает, делать ему нечего. Тут как раз волны выбросили на берег большую деревину, прямо к ногам Кутхи ее подкатило. Вынул Кутха нож, стал ножом баловаться.

Ковырнул раз, ковырнул два — глаза получились. Обтесал сучок — нос торчит, прорубил щель — вот тебе и рот, с губами, с зубами.

— Однако, хорошая игрушка выходит! — сказал себе Кутха. — Надо ее как следует сделать.

Принялся острым лезвием осторожно водить. Тонкую стружку снимает раньше, чем нож в дерево воткнуть примерится. Целый день провозился. К вечеру смастерил. Ай да Кутха, молодец! Какую красивую девушку из деревины вырезал!

Ночь проспал. Наутро смотрит — ручей еще больше вздулся, еще шире разлился. Хорошо, жена Мита Кутхе в мешок еды с запасом положила.

Поел Кутха. По берегу походил — нет сивучей, как не бывало. Зато еще одно бревно волной на берег выкинуло.

— Эх, сделаю вторую девушку, чтоб первая не скучала!

И опять за нож взялся. Целый день трудился, будто жизнь свою спасал. Кто ему велел, кто заставлял? Сам себе велел, своя охота заставляла!

К вечеру вырезал девушку, может, лучше первой, может, не лучше. Обе красивые! Словно родные сестры, друг на друга похожи. Кутха им даже имена дал. Ту, которую вчера вырезал, Синане́вт назвал, которую сегодня — Амзара́кчан.

И на следующий день не пришлось Кутхе домой вернуться — все ручей не пускал. Скучно ему. Посмотрел он на свои игрушки, вздохнул, сказал:

— Вот две девушки передо мной, а поговорить не с кем!

— С нами поговори! — девушки сказали.

Удивился Кутха, обрадовался. Значит, хорошо он их вырезал, если ожили! Поговорил он с девушками, еду последнюю из мешка вынул, на три части разделил: одну себе взял, две перед ними положил.

— Ешьте! — говорит.

— А как есть? Мы не умеем, — отвечают девушки.

Кутха их есть научил, ходить научил, плясать научил. День до вечера совсем незаметно прошел. Стемнело. Кутха девушкам говорит:

— Спите!

И сам заснул.

Утром проснулся, видит: ветер улегся, море успокоилось, ручей в берега вернулся. Домой идти можно. Кутха собрался, пошел. На прощанье девушкам сказал:

— Вы тут живите. Я к вам скоро приду.

— Скорей приходи! — девушки ответили.

И правда, не долго ждали. Прибежал Кутха, принес им всякой еды. Накормил, поиграл с ними.

Так вот и повелось у Кутхи: день-два поохотится, на третий — к своим игрушкам, деревянным девушкам, идет. Жена его Мита сердиться стала:

— Куда надолго уходишь? Где пропадаешь? Еды с собой много берешь, добычи мало приносишь!

Кутха ничего не ответил, опять уходит. А Мита еще больше злится, еще громче его ругает. Кутхе это не нравится, он тоже сердится. На жену рассердился и на девушек рассердился:

— Я вот вас кормлю, а жена меня ругает! И зачем я вас сделал?!

Обиделись деревянные девушки. Та сестра, что на один день старше, сказала младшей сестре:

— Не ешь его еду.

— Не стану есть, — говорит младшая.

Кутха испугался:

— Ешьте, ешьте!

— Не будем, — отвечают. — Есть твое не будем и играть с тобой не будем!

К ним шел Кутха хмурый, как туча с дождем, назад возвращался мрачный, как туча с громом.

А девушки, едва Кутха ушел, принялись ягоду голубику собирать. Собирают ягоды, одну к другой кладут. Столько набрали, что сложили большого кэлеюнгэ-кита.

Лежит голубичный кит — как настоящий, только плавниками не шевелит, хвостом не бьет. Сказали ему сестры:

— Мы сами деревянными были — живыми стали. Оживи и ты, голубичный кит!

Тут кит плавниками забил, хвостом шевельнул. Сели на него сестры и уплыли в море.

Плывет кит по морю вдоль берега, мыс огибает, где Кутха живет. Мита увидела, Кутхе закричала:

— Смотри, муженек! В море кэлеюнгэ-кит плывет! Кто-то на спине у него сидит.

Кутха выскочил, посмотрел — и правда, кто-то у кита на спине сидит.

«Не деревянные ли это мои девушки-игрушки?» — подумал и к ручью побежал.

Нет там девушек. Значит, они это были. Досадно стало Кутхе. Его игрушки, сам их сделал, а они ушли, не сказали, не спросились! Как же найти их теперь?

А кэлеюнгэ-кит все плывет. В открытое море ушел.

— Земли отсюда не видать, — сказала старшая сестра младшей. — Пойди к голове кита. Она высоко над водой вздымается — может, оттуда прибрежные скалы увидишь.

Пошла Амзаракчан на голову кита, как на гору, взобралась. Осмотрела все кругом — нет суши ни вблизи, ни вдали.

Сколько-то еще плыли. Пошла старшая сестра Синаневт к хвосту кита. И оттуда земли не увидала.

— Неужели мы водяными девушками, морскими женщинами стали? — говорят друг другу сестры.

Но тут буря поднялась, ветер с открытого моря к берегу задул. Понесло кэлеюнгэ-кита к земле. Быстро понесло. Не успели девушки бури испугаться, как большая волна кита на сушу выбросила. Рассыпался кит — раскатилась ягода голубика по каменистому берегу. Ту ягоду сестры потом долго меж камней собирали и ели.