Сказки неназываемых земель

– Я видела сон о тебе, – сказала она, глядя на Орну. – Еще до того, как вы первый раз появились. Ты был в два раза больше, чем сейчас, и твои волосы были длиннее. А за пазухой ты нес ребенка. И была буря. Мурху, ты, наверно, тоже там был, но я плохо тебя разглядела.

Орна повернул голову и встретился с ней глазами. Ри улыбнулась.

– Я тебя сразу узнала, – сказала она. – А ты меня нет.

Несколько секунд они смотрели друг на друга, и в глазах Орны было сожаление – и что-то смутное, подавленный гнев, недовольство. Он с силой потер лицо рукой, и Ри поняла, что такая возможная смена расклада отчего-то нравится ему гораздо меньше.

– Мурху, ведь это так очевидно, – простонал Орна. – ведь все просто об этом говорило: и знак на подъезде, и чары на доме – на доме Ри, не Эдды, и сказки эти, которые помнила только малявка. И… подожди, что ты сказала? Она сразу поняла, что мы не такие? – Орна обратился к Ри. – Как ты это поняла?

– Ну, – сказала девушка. – Вот он, например. У него серая кожа и глаза красные. А у тебя татуировки по лицу. Татуировки, конечно, бывают и у нас, и кожу можно загримировать, линзы те же цветные надеть, но… все вместе…

Она смешалась. Орна смотрел на нее с привычным внимательным спокойствием, а вот Мурху таращился во все глаза, как и Эдда.

Мурху вдруг захохотал, в то время как Орна, неосознанным жестом дотронулся до лба и переспросил:

– Татуировки?

– Ага, – кивнула Ри и показала на свои щеки, пальцем повторяя узор плетей шиповника. – Вот тут.

– А я не вижу, – растерянно сказала Эдда. – Я помню, как ты спрашивала об этом в первый раз, но и сейчас ничего не вижу…

Их разговор был прерван. Они не заметили, как давно пролетело условленное время, и хотя Эдда и Мурху крепко сомневались, что члены Совета придут, тем не менее давешние соперники колоритной группой появились в дверях кафе.

Правда, не через два часа, как говорила Ри, а почти через три, выдержав для чего-то паузу. Орна снял на время заклинание, маскирующее их разговор, Мурху подозвал официанта, и они сдвинули вместе два стола, чтобы всем хватило места.

В тяжелом молчании расселись. Фаукет заказал на всех чай и коньяк для Родеберта. Когда официант принес и установил спиртовку с пузатым глиняным чайником, источающим пряный свежий аромат черного чая и трав, Ри заговорила.

Робко, потому что весь прошлый запал она давно утратила. Но разговор надо было как-то завязывать, и, как ей показалось, лучше с дружественной ноты.

– Скажите, – произнесла она обращаясь к Йоро, сидевшему рядом с Эддой. – Я все хотела узнать, не сложно ли… не боитесь ли вы в таком виде по улицам ходить? Ведь все, наверно, внимание обращают?

Она неловко показала на небольшие рога Йоро, а тот недоуменно ощупал их и повернулся к Фаукету.

– Личина слетела?

– Нет, – отозвался тот. – Все на месте. Скажи-ка, девочка, что ты видишь? Например, вот он.

Он указал большим пальцем на бледного и злого Родеберта, который уже прикончил коньяк и с кислым видом следил, как Орели наливает ему чай.

Ри смутилась.

– Опиши его лицо, – уточнил Фаукет.

– Ну… борода, зеленые глаза, волосы светлые, вот тут, – Ри показала пальцами на щеки. – по три полосы, как от когтей.

Фаукет приподнял одну бровь и оглядел своих соратников.

– У нее истинное зрение, редкая штука, – буркнул Родеберт. – Но не вижу, что это может доказать.

Он хотел было пожать плечами, скривился от боли, и меховая накидка соскользнула при этом неловком движении. Родеберт мгновенно вернул ее на место, но Ри успела увидеть культю левой руки, крепко забинтованную.

– Ты сказал, она прирастет, – встревоженно обратилась она к Орне, а тот меланхолично пожал плечами. – Я думала, вы умеете легко такие вещи поправлять, – повернулась она к Родеберту. – Вам нужно приставить ее обратно. Это так страшно… выглядит.

Родеберт вспылил было, но Фаукет быстро осадил его взглядом.

– Попробуй сделать, как она говорит, – тихо сказал Флам.

Ри подумала, что совсем не понимает, какие у них в группе отношения. Родеберт явно привык приказывать, но тем не менее слушается Фаукета. Орели не слушается вовсе никого – на словах, – а на деле вполне себе выполняет все указания. Йоро молчалив, но ему никто ничего и не указывает.

Тем временем Орели навела полог над ними, отвлекающий внимание. Родеберт сбросил меховую накидку на колени, чиркнул увеличившимся ногтем, больше похожим на звериный коготь, по бинтам, и те змеями соскользнули с локтя вниз. Йоро выудил откуда-то сверток с рукой, развернул его и подал Родеберту.

Ри быстро огляделась – но никто в кафе даже не смотрел в их сторону.

Эдду замутило от вида отрубленной конечности, она отвернулась, болезненно скривившись. Орели закрыла лицо руками, тоненько охнув.

Ри, чувствуя больше свою вину, чем отвращение или брезгливость, глаз не отводила. Фаукет помог Родеберту приставить руку на место и тихо произносил какие-то слова, осторожно дохнув на место соединения.

С влажным хлюпаньем, чавканьем и каким-то совершенно мерзким присвистом рука вновь стала единым целым, и Родеберт поднял к лицу ладонь, пошевелив пальцами для проверки.