Сказки нового Хельхейма

Часа за полтора до заката вышел из дома за хлебом – ну, то есть, как бы за хлебом, понятно, что просто предлог. Но не каким попало, а луковым из пекарни, которая за рекой. Во-первых, он там правда вкусный, во-вторых, хозяйка пекарни отличная тётка, ему было не всё равно, у кого покупать, а в-третьих, когда ты завален работой и на носу сразу два дэдлайна, чтобы выйти из дома нужен какой-то житейский повод, ритуальная взятка совести, которая, по идее, сама давно понимает, что в жизни важнее, но по привычке нервно косится на компьютер: «Так я ничего не успею». Короче, «за луковым хлебом» (и заодно мусор вынести) – нормально, сойдёт.

Вышел в сад; ладно, на самом деле, во двор, просто бывают такие дворы, что садов не надо, вот и этот – окружённый кирпичными стенами старых домов, заросший мелкими хризантемами и высокой, некошеной с лета травой, засаженный дикими сливами и старыми клёнами, которые здесь, сразу ясно, хозяева; он относился к дворовым деревьям с подчёркнутым, даже немного преувеличенным почтением, чтобы точно знали: уж он-то в курсе, как всё на самом деле устроено, пусть будут довольны, им надо, деревьям в человеческих городах непросто живётся, пусть хоть этим будет легко.

Оставил мусорный пакет у подъезда, чтобы руки освободить, прошёл по двору охранной спиралью, не какой-нибудь замысловатой, а самой простой, которая принципиально не изменяет свойства пространства – вот уж спасибо, где мне тогда, интересно, работать? место в коворкинге, что ли, арендовать?! – а только поддерживает его в равновесии и гармонии, чтобы во дворе ничего не ломалось, деревья не сохли, раньше срока не увядали цветы, а соседские дети, упав, не расшибали до крови локти, коленки, носы, и чтобы не заходили чужие – угрюмые, полумёртвые, от которых сразу всё портится, нормальным-то людям можно, пожалуйста, калитка не заперта.

Вообще-то, конечно, мог бы не заморачиваться, бабка Анна из третьей квартиры ходит охранной спиралью каждый день по утрам, и хватает до позднего вечера, мог бы только на ночь двор обходить; на самом деле, они с бабкой Анной, когда он сюда переехал, так сразу и договорились, поделили работу, он на ночь, она с утра. Но почему бы не пройтись по двору лишний раз, если вдруг захотелось. Лучше много, чем мало, всегда так считал.

Напоследок слегка боднул лбом ствол ближайшего клёна – с ним иногда позволял себе фамильярные нежности – и пошёл, только что не вприпрыжку (на самом деле, ещё как вприпрыжку, благо во дворе никого). Вышел на улицу, почти дошёл до угла, хлопнул себя по лбу, рассмеялся, вернулся – мусор же! Ну, как всегда. Вечно я его забываю, это уже ритуал какой-то эзотерический. Вот и сейчас забыл.

Выбросив мусор, пошёл через сквер, потому что пока светло, удобнее смотреть на реальность обычно, глазами, а там – ну, понятно, что может быть осенью в сквере. Невыносимая, нечеловеческая, убийственная красота, от которой ходишь потом как пьяный, натурально шатаешься, но, слава богу, всё же не падаешь, потому что ты непрошибаемый, стойкий чувак. Рассмеялся вслух, примерив на себя это определение – непрошибаемый, даааа.

В общем, путь через сквер – просто дополнительное удовольствие, особенно если идти не по специально проложенным для прохожих дорожкам, а по газонам и клумбам, по зелёной, как летом траве, неторопливо и аккуратно, внимательно глядя под ноги, вдумчиво ощущая, даже, можно сказать, по-гурмански смакуя каждый свой шаг, потому что – это открытие он сделал совсем недавно, хотя всю жизнь его смутно предчувствовал – когда есть возможность пройти там, где люди обычно не ходят, её надо брать. Наступая на землю в том месте, на которое никто никогда, или просто достаточно долго не наступал, ты, во-первых, доставляешь ей удовольствие. А во-вторых, получаешь удовольствие сам. И заодно демонстрируешь – земле и себе, как минимум – что идёшь своим, а не общим путём. Это не абстрактная метафора, а твоё поведение, образ жизни и способ действия. Мелочь, но правда о нас складывается именно из таких мелочей.

Пересёк сквер по кривой, причудливой диагонали – какой антоним у выражения «срезал путь»? Чёрт его знает, но именно это и сделал, прошёл, как минимум, раза в два больше, чем если бы по дорожкам, обычным путём. Вышел на одну из широких центральных улиц, по которой ездят троллейбусы и автобусы, ходят деловые люди в костюмах и хозяйки с кошёлками, бегают школьники, носятся на самокатах курьеры, короче кипит то, что считается жизнью; ладно, ладно, как скажете, жизнь. Пошёл по улице самым обычным образом, только привычно следил, чтобы все встречные с особо пустыми глазами – в последнее время таких, к сожалению, больше и больше – оставались с правой стороны; на самом деле, это не имеет принципиального значения, они ничего этакого не предвещают, тем более, не опасны, ещё чего не хватало, просто – ну, некрасиво. Неаккуратненько, – подсказывает насмешливый внутренний голос, и он совершенно прав. Короче, быть слева им не по чину, и точка, всё.