Сказки о воображаемых чудесах

Он идет в мою сторону, но меня не замечает: я черен как ночь, а глаза я прищурил, превратив их в узкие зеленые щелочки. Он стучит ногой по крохотным серебряным шипам, что торчат из дорогой травы подобно смертоносным цветам.

— Похоже, вся линия сломалась, миссис Эберт.

Он склоняется, чтобы повозиться с оросительной системой, но глазами шарит по границе с пустыней. Она так близко, что теплый сухой ветерок доносит до нас аромат лобулярии. Ну что ж, хоть дезодорант помещений у этих койотов есть.

Мужчина высок и тучен, как и любой занятой человек средних лет. Лицо у него, правда, слишком загорелое для офисного планктона; каштановые волосы уже редеют, а карие глаза оттенком напоминают грязь. Этакие бегающие глазки. Короткие волоски у меня на лопатках начинают подниматься дыбом. Он ведет себя так, будто знает, что за ним следят, но меня он не замечает. Чему я и рад.

Все еще стоя спиной к женщине, он достает что-то из кармана. Может, носовой платок? На залысинах начинают блестеть капельки пота. Рот кривится. Эта гримаса могла бы быть улыбкой, если бы он радовался. Но он выглядит напряженным и нервным.

Он кидает носовой платок за олеандры, в пустыню. Хороший, сильный бросок. Даже мне известно, что ткань не полетела бы так далеко: слишком легкая.

— Бракованная линия, миссис Эберт. Компания заменит вам ее. Бесплатно.

— Как прекрасно, мистер Фелпс! — Разумеется, именно этого женщина и ожидала, но все равно издает довольные звуки.

— Мы в «Небесах Пейотов» хотим, чтобы наши жители были довольны всем без исключения. — Мистер Фелпс надевает маску добродушия и идет по густой траве обратно к женщине. — Джимми Рэй Рагглс не для того создавал этот поселок с нуля, чтобы ваша бермудская трава жухла из-за сломанной трубы!

— Плюс к этому сломанная труба может привести к чрезмерному расходу воды, — напоминает ему она.

— Точно. — Хотя он повернулся ко мне своей широкой спиной в костюме из смеси хлопка с полиэстером, я все же слышу в его голосе самодовольную улыбку. — Здесь мы воду зря не тратим, — говорит он, стоя в океане изумрудно-зеленой травы. — «Небеса Пейотов» — это любимое детище Джимми Рэя Рагглса, всё, до последнего листочка рассады. И это детище должно быть совершенным.

Они обмениваются улыбками и вместе прогуливаются к бледно-желтому дому. Я не жду, пока они войдут; я уже развернулся и бегу в пустыню.

Совсем неподалеку я нахожу оранжевый носовой платок. Рядом лежит камень размером с игрушечную мышь. Но это вовсе не носовой платок. Я бросаю на него взгляд и со скоростью койота мчусь дальше в пустыню огромными прыжками. Мне не нравится мысль о том, что еще одна жертва погибнет, пока я на посту.

Найти логово Поющей-с-Душами проще простого: оно как раз у густых зарослей кактуса, который так нравится койотам: для их племени его плоды — точно валерьянка. Я рассказываю Поющей-с-Душами о своих сложностях. Фоном то и дело тявкают детеныши. В ее желтых глазах становятся видны белки.

— Я могу позвать, но что дальше? — спрашивает она меня.

— Просто приведите его сюда. А там я что-нибудь придумаю.

Она встает в позу, до жути напоминающую рисунок на свитере того домовладельца, поднимает голову до тех пор, пока ее желтая шея не указывает полдень, и издает невообразимый вой.

Голос у Поющей-с-Душами такой, что она даст Дженис Джоплин сто очков вперед. Я, как и она, прижимаю уши к голове, только в моем случае это средство самозащиты. Даже детеныши перестают тявкать и подхватывают фальцетом. Ой-ой!

Днем эти завывания звучат неуместно, но, пожалуй, это-то и привлечет к ним внимание. Вскоре из желто-бурой пустыни один за другим, сами похожие на оживший песок, стали выпрыгивать койоты. Честно говоря, для меня они все на одно лицо, поэтому я не узнал никого из тех, с кем разговаривал прошлой ночью.

Но один плетется медленно. У меня все внутри сжимается, когда я узнаю жертву: Счастливый Прыгун. Старик, который поручил мне это дело, так и не появился. Не сказать, чтобы я был этим огорчен: хороших новостей у меня для него нет.

Когда меня окружают недоуменные койоты (хорошо, что я не из пугливых), я приступаю к объяснениям:

— Я обнаружил, кто и как убивает ваших сородичей. К несчастью, Счастливый Прыгун отведал отравленной пищи.

Головы резко поворачиваются к нему. Его собственная голова свисает ниже обычного. Большие уши уже не стоят торчком, как раньше, и я замечаю, что белки его глаз желтеют.

— Я… я устал, мистер Полночный, — скулит он. — Чем я могу помочь?

— Есть ли хоть что-нибудь в пустыне, чего вы не едите? — спрашиваю я остальных.

— Если койотам приходится, они съедят почти все что угодно, — отвечает один серомордый.

— Но должно же быть хоть что-то, какое-нибудь растение, которое вы и на спор есть не станете. От чего вас тошнит.

Поющая-с-Душами поднимает голову:

— Конечно. Мы просто слишком растерялись от шока. Антидот.

— Не факт, что поможет, — предупреждаю я, пристально разглядывая осоловелого Счастливого Прыгуна. — Я подумал было об олеандре, но он такой ядовитый, что может не вылечить, а убить. Что бы это ни была за отрава, если мы поторопимся…