Сказки острова Бали

Между тем на полях созрел рис и наступило время жатвы. Пришли помогать жены родственников и соседей, и пришло много бедных женщин собирать оставленные колоски. И вот милосердный крестьянин отдал этим бедным женщинам столько снопов хорошего риса, что собственный отец назвал его дураком, а сыновья посмеивались у него за спиной.

А он опять пошел ночевать в одинокую сторожку. И когда он спокойно спал там, пришел к нему бог Индра[129].

Крестьянин проснулся от блеска самоцветов, усыпавших одежды бога, и мгновение думал, что начался пожар. Но потом он снова услышал голос:

— Не бойся, я бог Индра, я уже раньше говорил с тобой на рисовом поле, когда ты ругал муравьев. Я видел, как ты отдал муравьям свой рис и как ты сегодня после обеда отдал много снопов риса бедным. И вот я сошел, чтобы взять тебя на небо.

Крестьянин слушал бога, молитвенно сложив ладони, и сердце его разрывалось от радости. Потом он спросил, можно ли ему написать письмецо, чтобы семья знала, куда он девался.

Бог разрешил, и крестьянин вырезал несколько слов на сухом пальмовом листе. И сейчас же он был вознесен на небо Индры.

На следующий день отец не вернулся домой. Тогда мать послала за ним своего сына Поленга. Пришел мальчик, видит: сторожка пуста и кругом — тоже никого. Нет отца. Пришел он домой и рассказал все матери, она снова послала его вместе со вторым братом, Мадэ, чтобы вдвоем поискали они в роще и вдоль ручья. Конечно, они попусту потратили время. Но на обратном пути братья зашли снова в сторожку, и вдруг Мадэ увидел пальмовый лист, засунутый под подушку. И вот мальчики прочли: «Поленг, знай, я оставляю вам все и не вернусь больше: бог Индра взял меня на свое небо».

Изумились мальчики, побежали домой и рассказали матери, дедушке и всей семье. Письмецо на пальмовом листе переходило из рук в руки, и все были горды, что Отец Поленга, самый обыкновенный крестьянин, без особого посвящения взят на небо.

С этих пор Поленг чувствовал, что он не такой, как другие крестьяне, его сверстники, что он как бы принадлежит к другому сословию. Ему казалось, что он теперь ровня сыну жреца, у которого отец просто-напросто умер.

И вот, когда пришло время умереть старому дедушке, Поленг захотел торжественно сжечь его, чтобы показать, как выросло достоинство семьи.

Конечно, прежде всего пришлось пойти к жрецу[130], чтобы выбрать подходящий день для обряда сожжения. Когда день был назначен, Поленг попросил разрешения взять наилучшую освященную воду[131] и самый лучший саван и построить семиярусную погребальную башню[132].

Жрец сказал, что это полагается только высшим кастам, а Поленг и его родные принадлежат к низшей касте и не имеют права на самую лучшую освященную воду и дорогой саван и на семиярусную башню.

— Но, господин, мой дедушка не был обычным человеком из крестьянского сословия, обычным судрой, — возразил ему Поленг. — Его сын, мой отец, был живым вознесен на небо Индры — ни одна жреческая семья в округе не была этого удостоена. И потом я сам за все в ответе: будь что будет.

— Если сам за все в ответе, то меня не спрашивай, — холодно ответил жрец.

И вот Поленг со своей семьей приготовил обряд сожжения, какого никогда еще не устраивал ни один судра.

Люди сошлись со всей округи, чтобы видеть, как семья судры сжигает своего покойника на семиярусной башне[133], под тонким саваном, окропленным наилучшей святой водой.

Поленг гордо расхаживал вокруг и слушал, как люди хвалили богатые жертвы, прекрасную музыку, великолепие траурного торжества. Но вечером, накануне дня сожжения, когда гроб с телом покойного уже стоял на кладбище[134], стал вдруг Поленг сомневаться. А что, если боги или духи упрекнут деда за то, что ему устроили слишком торжественное сожжение? Может, и вправду не подобает это судре? Что, если бедному старику придется тяжело искупать свой невольный грех? Он ведь не хотел такого торжественного обряда.

И вот глубокой ночью Поленг пришел с дарами богине смерти на кладбище, принес жертву и спрятался под помостом, на котором стоял гроб.

Недолго пробыл он там, и вот увидел огромную темную фигуру. Это пришел великан и начал бить дедушку своей палицей.

— Ай, ай, ай! — кричал старик. — Будь проклят Поленг со всей своей спесью! Не нужно было мне этого торжества! Ай, ай, ай!

Поленг выскочил из своего укрытия, схватился за бороду великана и повис на ней. Выше он не мог достать. Испугался великан, взглянул вниз и крикнул:

— Кто там? Что ты здесь делаешь? Как ты смеешь рвать мою бороду?

Но Поленг не испугался.

— Я Поленг, — ответил он, — внук старика, которого вы бьете. Что плохого вам сделал дедушка?

Рассердился великан:

— Я господин Джогорманик[135], я провожаю души на небо или в ад. Твой дедушка получает порку за то, что ты присвоил себе честь, которая не подобает вашему сословию. Кто это разрешил? Жрец? Тогда он в ответе!

— Жрец не разрешил ничего. Я сам все решил. Я за это отвечаю.

— Тогда твой дед будет кипеть в адском котле.

— Неправильно это! Пусть нас рассудит бог Индра, который взял на небо моего отца!