Сказки Пятиречья

- Тебе пора, - признал Винсент за ужином. – Не потому, что я возлагаю какие-то особые надежды на помощь ведьм, а просто потому, что тебе здесь не место. Ты живешь так, словно на дворе все еще век нашей Томи. Когда я смотрю на тебя, воспоминания режут мне душу.

Лаони не ответил: на него опять накатил приступ боли, и он пережидал его, напрягшись и стараясь дышать ровно и медленно.

- Я дам тебе лошадей и пару сопровождающих, - сказал тем временем Винсент. – Но прежде ты должен кое-что увидеть.

Полуэльв поднялся, и Лаони пришлось последовать за ним. От ходьбы боль не уменьшалась, зато так ее легче было игнорировать. Они прошли вверх по улице. Винсент открыл двери храма и посторонился, пропуская Лаони.

Эльв вошел. Он никогда прежде не был в храме Тэллы, но ему сразу понравилось это место: здесь было уютно. Напротив входа стояла не слишком искусная, но весьма достоверная статуя, изображавшая сидящую Томи. Судя по блестящим пятнам на ее коленях, Лаони был не единственным, кому пришла в голову мысль, как удобно, наверное, на них сидеть. Вряд ли взрослые полуэльвы таким грешили, а вот дети – наверняка. Поддавшись странному порыву, Лаони тоже присел на колени статуи: она была куда крупнее настоящей Томи, и эльву показалось, что он сидит на коленях у матери.

- И ты туда же, - покачал головой Винсент. – И зачем я только изобразил ее сидящей?

- Так это твоя работа? – изумился Лаони, соскакивая. – Неплохо получилось. По крайней мере, очень похожа.

- Я не это хотел тебе показать. Пойдем.

Винсент провел его через большой зал, амфитеатром сходящийся к дальней стене – видимо, здесь обычно рассказывали легенды – и скрылся за неприметной дверью в углу. Лаони помедлил и тоже вошел.

Храм примыкал к скале, и это помещение наполовину было естественной пещерой. Лаони сразу вспомнился горный храм, куда он однажды отвез тело Создательницы. Поэтому он ничуть не удивился, увидев его здесь. Оно было таким же юным, как и сотни лет назад. Тюлли оставила его, не успев задуматься о том, что с ней происходит, и на лице статуи застыло слегка удивленное выражение. Лаони подошел ближе, ожидая, что на него вот-вот навалится осознание того, что он натворил, и стыд. Но мгновения улетали, а в голове было все так же пусто. Словно все это делал не он, а совсем другой человек. Впрочем, возможно, так оно и было.

- Мы перевезли их, - сказал Винсент. – Всех.

Он подозрительно шмыгнул носом и отошел к другому постаменту. Лаони приблизился.

Здесь покоился Марк: умиротворенный, со слегка печальной улыбкой. Чешуйки на его висках покрылись пылью и не блестели. Винсент достал платок и принялся обтирать статую, что-то невнятно бормоча. Лаони оставил его и пошел дальше.

Тоня. Сайлус. Тамиладу. Атуан. Он убил их всех. Или не убивал? Тоня выглядела так, будто едва задремала, присматривая за детьми. Хотелось дать ей в руки вязание. Сайлус улыбался: облегченно, практически радостно. Тамиладу просто спал. Казалось, тронь его за плечо, и он зашевелится, поднимет голову и примется ругаться, что его будят почем зря. Только Атуан застыл в неестественной позе, завалившись на бок. Лицо его зачем-то было закинуто тканью. После секундного сомнения Лаони все-таки стянул ее.

Атуан навсегда застыл с открытыми глазами. В них была боль, откровенное, ничем не прикрытое страдание одинокого существа, которого в один миг лишили всего, что он любил. Лаони смотрел в эти глаза и никак не мог отвернуться.

- Не надо, - тихо сказал ему подошедший Винсент. Взял ткань и снова накрыл Атуана. – Не смотри. Его душа все равно давно уже переродилась. Почти наверняка его даже успели еще раз убить в той резне, что устроил сэмери.

- Зачем ты меня сюда привел? – хрипло спросил Лаони, продолжая смотреть туда, где под тканью скрывались по-прежнему открытые глаза Атуана.

- Чтобы ты помнил, - ответил Винсент. – Ты ничего и никому не должен. Ничем не обязан своему народу. Но их ты должен помнить, даже если от твоей памяти остались только обрывки, и теперь ты совсем другой человек. Это все, что нам осталось от той жизни.

- Неправильно, - Лаони попятился. – Так не должно быть.

- Ты сам это сделал, - напомнил ему Винсент. – Тогда ты считал это верным решением.

- Нет. Этого не может быть, - эльв помотал головой. – Наверняка было что-то еще.

- Ты последний, Лаони, - грустно улыбнулся Винсент. – Ты можешь всех нас пережить. Скоро исчезнут последние эльвы. Потом полуэльвы. Вместе с ними уйдем и мы с Илиганом. А ты останешься – такой же, каким был тысячу лет назад. Такова, видно, твоя судьба. Просто помни нас – это все, о чем я прошу.

- Прекрати, - напрягшись, ответил Лаони. – Я верю, что все еще может наладиться.

- Правильно, - кивнул Винсент. – Верь в это. Верь и помни.

- А ну хватит! – не выдержав, заорал на него эльв. Голос жутковато пролетел по пещере и был многократно усилен эхом. – Я съезжу к этим чертовым ведьмам, и мы выставим сэмери прочь с наших земель.