Сказки про Ивана-Царевича и Иванушку-Дурачка

– Хочешь чего-нибудь, Емельянушка? – спрашивала Василиса Прокофьевна, сидя на крыльце рядом с мужем и гладя его по голове. Емельян Иванович совершенно поседел за последний год, но волосы у него были по-прежнему густые и седина ему очень шла.

– Нет, Василисушка, не хочу ничего. Устал почему-то. Первый раз устал, а от чего и сам не знаю. Мне бы поспать, а?

Состояние Емельяна Ивановича заметила, наконец, и Серафима Сергеевна, как только немного пришла в себя от очередного чуда, явленного ей в детской комнате трудами Емельяна Ивановича.

– А что такое с Емельяном Ивановичем? – осторожно спросила она Василису Прокофьевну и была потрясена, когда та мгновенно разрыдалась, сдерживая всхлипы и давясь спазмами в горле – Что такое, чем помочь?

Василиса Прокофьевна только замотала головой, но не смогла ничего вымолвить от очередного спазма и зарыдала уже в голос.

– Господи, да что же происходит?! – возопила Серафима Сергеевна, бросившись к Василисе Прокофьевне и крепко ее обняв.

– Отходит мой Емельянушка – сквозь рыдания еле выдавила из себя Василиса Прокофьевна.

– Что-о? – ахнула Серафима Сергеевна – Что значит «отходит»? Ну уж нет! – и бросилась к телефону.

Уже на следующее утро на улице припарковался реанимобиль и дом наполнился врачами. Емельян Иванович то и дело впадал в забытье, пока его выстукивали, выслушивали, делали УЗИ и рентген.

– Что значит, вы бессильны! – кричала Серафима Сергеевна и рвала за лацканы генерал-майора медицинской службы, вернувшего когда-то ее Петечку с того света после того, как осколок мины разорвал ему половину легкого – Что нужно? Новое сердце, легкое, печень, что? Ну, что вы молчите все время?!

– Я не молчу – печально отвечал генерал-майор – Я просто не знаю, что сказать. Все органы отказывают один за другим. Сегодня к вечеру он ослепнет, а послезавтра, да нет, завтра остановится сердце – и добавил, помолчав – Я бы его не мучил. Он в полном уме, когда не спит, так уж пусть попрощается, с кем нужно.

– Но почему, почему? – в совершенном отчаянии хваталась за виски Серафима Сергеевна – Он ведь был здоров и могуч, как, я не знаю, как Геракл. Никогда не болел, никогда и ничем, понимаете!..

Генерал-майор пожал плечами:

– Налицо сильнейшее переутомление, вызвавшее оказавшуюся необратимой дисфункцию…

Но Серафима Сергеевна не стала слушать генерала, а повернулась и ушла. Была уже ночь. Она постояла на крыльце, а потом тихонько пробралась в детскую. Близнецы спали, окруженные деревянными волнами, и полная луна играла с кружевом построенного только для них одних деревянного чуда. Возле колыбели спал Иванушка, засмотревшийся в этот вечер на близнецов дольше обычного. Он спал, тихонько посапывая и подложив под голову одну из холщовых подушек, которыми Серафима Сергеевна закидала весь пол детской на тот случай, если кому-то из близнецов вздумается ненароком вздремнуть. Серафима Сергеевна полюбовалась мальчиками, а потом легла на идеально выструганный пол и стала глядеть на то, как полная, слепяще-яркая луна листик за листиком, веточку за веточкой вычерчивает, как будто разглядывая, колоссальную деревянную игрушку – маленький, никем и никогда больше не могущий быть потерянным, но при этом самый ведь настоящий рай.

56.

И Елена Васильевна, и Эсфирь Эмильевна не смогли скрыть своего удивления, когда Иван явился в Александровский центр, чтобы вернуть алую ленту, оказавшуюся ничем иным, как тороком, или слухом, то есть ангельским атрибутом, позволявшим слышать Господа, в точности таким, как его изображают на иконах, где такие тороки всегда стягивают волосы ангелов. Догадавшись об этом, Иван не мог понять, почему его не просветили с самого начала. С этим вопросом, собственно, он и пришел.

– Мы были уверены, что вы уже не вернетесь – прямо заявила Эсфирь Эмильевна, выслушав Ивана и прикрыв зачем-то ладошкой свои светло-серые глаза с маленькими и черными, как маковые зерна, зрачками.

Ивана от этого ответа так покоробило, что мигом отпало всякое желание что-либо рассказывать и он, сухо попрощавшись, ушел, не догадываясь, что Эсфирь Эмильевна прикрылась рукой, чтобы Иван не увидел ее слез.

У Юрия Андреевича Иван потребовал командировку на Вайгач, надеясь хотя бы там понять, что случилось много лет назад с его дедом, то есть, на самом деле с ним самим, как бы трудно это ни было осознать и принять. Но Юрий Андреевич ответил твердым «нет», очень внятно аргументируя свой отказ временем года.

– Да вы сами посудите, Иван Иванович, что вы там найдете зимой или даже весной? Мертвую тундру, голодных белых медведей, моржей и оленей, ослепших от пурги, вот и все. Опомнитесь, интернет, наконец, почитайте. Это же гиблое место! Даже сами ненцы называют Вайгач «островом страшной гибели» или «землей смерти». Так что давайте вернемся к этой теме ближе к лету, хорошо? А пока вы свободны и можете хорошенько изучить архив.

Иван кивнул, поглаживая большим пальцем по крошечному значку, который ему зачем-то и очень настойчиво всучил Зев Вольфович.

– Это слишком дорогой для меня подарок – твердил Иван, не желая брать значок.