Сказки, рассказанные на ночь

Но Георг уже не настолько владел собою, чтобы последовать доброму совету, он лишь благодарно пожал руку провожатого и проворно взялся за железную щеколду. Тяжелая дубовая дверь скрипя отворилась.

Вокруг большого массивного стола сидели восемь благородных мужей, составлявших военный совет союза. Некоторых из них Георг знал.

Во главе стола восседал главнокомандующий — стольник Вальдбург, по обеим сторонам от него располагались: Фрондсберг и Франц фон Зикинген, из остальных ему был знаком лишь старый Людвиг фон Хуттен.

Историческая хроника сохранила для нас имена других членов военного совета. Там находились: Кристоф граф Ортенбергский, Альбан фон Клозен, Кристоф фон Фрауэнберг и Дипольт фон Штайн — пожилые прославленные воины.

Георг остановился у двери, но Фрондсберг сделал ему приветливый знак подойти поближе.

Юный рыцарь приблизился к столу и оглядел собрание свойственным ему открытым, смелым взглядом. Однако и он сам также стал объектом наблюдения собравшихся.

Казалось, им нравится красивый, рослый юноша, многие смотрели на него с расположением, а некоторые даже дружески кивнули.

— Георг фон Штурмфедер, я слышал, что вы учились в Тюбингенском университете, так ли это? — начал наконец стольник фон Вальдбург.

— Да, господин рыцарь, — ответил Георг.

— Хорошо ли вы знаете окрестности Тюбингена? — продолжал стольник.

Георг покраснел от вопроса, так как подумал о любимой, бывшей неподалеку от Тюбингена, в своем Лихтенштайне, но, быстро овладев собою, ответил:

— Я изредка ходил на охоту, да и немного путешествовал по окрестностям, места мне более-менее знакомые.

— Мы решили, — продолжал стольник, — послать надежного человека в ту местность с целью разведать, что будет делать герцог Вюртембергский при нашем приближении. Необходимо также собрать подробные сведения об укреплениях Тюбингенского замка и о настроении тамошних крестьян. Один такой человек своим умом и хитростью может нанести герцогу Вюртембергскому гораздо больший урон, нежели сотня рыцарей, и для этой цели мы выбрали вас.

— Меня? — поразился Георг.

— Вас, Георг фон Штурмфедер; правда, для подобного дела требуется определенный навык и некоторая опытность, но недостаток в них восполнит ваша голова.

Видимо, в юноше происходила горячая душевная борьба. Его лицо побледнело, глаза неподвижно уставились в одну точку, губы крепко сжались.

Предостережение Марии стало теперь понятным. Но как ни твердо решил он про себя отвергнуть сделанное ему предложение, каким благоприятным ни казался подвернувшийся случай отрешиться от союза, все же было трудно высказать свое намерение перед именитыми людьми.

Стольник нетерпеливо ерзал на своем стуле, пока молодой человек медлил с ответом.

— Ну? Скоро ли? Что это вы так долго думаете? — вскричал он наконец, рассерженный ожиданием.

— Избавьте меня от этого поручения, — проговорил Георг не без робости, — я не могу, я не имею права.

Старые люди с удивлением поглядели друг на друга, будто не поверив собственным ушам.

— Вы не имеете права, вы не можете? — медленно повторил стольник, и густой румянец — предвестник поднимающегося гнева — разлился по его лицу.

Георг, увидев, что слишком поторопился в своих выражениях, собрался с духом и продолжал смелее:

— Я предложил вам свою службу, чтобы сражаться честно, а не для того, чтобы прокрадываться в стан неприятеля и исподтишка разведывать его намерения. Действительно, я молод и неопытен, но все же могу давать себе отчет в собственных поступках. Да и кто из вас, отцов, мог бы посоветовать своему сыну для первого военного подвига играть роль шпиона?

Стольник сдвинул свои темные косматые брови и метнул в юношу, который оказался настолько смелым, что придерживался иного, нежели он, мнения, гневный, пронзительный взгляд.

— Что это вы забрали себе в голову, молодой человек? — закричал он. — Ваши речи теперь не помогут. Дело вовсе не в том, согласуется ли с вашей ребяческой совестью то, что мы вам поручаем. Дело в повиновении: мы хотим этого, и вы должны…

— А я не хочу, — прервал его Георг твердым голосом.

Он чувствовал, что вместе с гневом в ответ на оскорбительный тон Вальдбурга растет его мужество, и даже хотел, чтобы стольник продолжал и продолжал свою речь, теперь ему по силам было любое решение.

— Да, конечно, конечно, — язвительно и одновременно злобно рассмеялся Вальдбург. — Это дело опасное — в одиночку пребывать во вражеском лагере. Ха-ха-ха! Вот приходят к нам с важными минами ничтожные молодые господа и трескучими фразами предлагают свои гениальные головы и золотые руки, но лишь коснется дела, так они тут же в кусты. Да-а-а, каковы отцы, таковы и дети — яблоко от яблони недалеко падает. Что ж, на нет и суда нет.

— Если вы хотите оскорбить моего отца, — вспылил рассерженный Георг, — то здесь сидят воины, которые могут засвидетельствовать, что его храбрость до сих пор живет в их памяти. Должно быть, вы чересчур много сделали для людей, что позволяете себе подобное высокомерие!